Все для тебя - [15]

Да, Борька постарел. Тогда тем более нельзя его бросать: кому он нужен такой, потрепанный да лысый. Хотя не такой уж потрепанный и совсем не лысый, но уже сорок. Говорят, самый опасный возраст у мужчин. Опасный в том смысле, что бегут из семьи, бегут от приближающейся старости, бегут к молодым, чтобы самим помолодеть. Ах, если бы Борька сбежал от нее! Вот тебе и выход! И не надо было бы заводить этот неприятный разговор. Максу легко говорить. Что она скажет мужу? «Давай останемся друзьями»? Бред. «Я люблю другого»? Еще хуже. «Борис, прости. Ты очень хороший»? Хуже некуда.

Максим негодяй! Если он так любит ее, пусть и решает все за нее. Пусть говорит сам Борьке, а ее просто заберет, увезет, украдет, как горцы. Но нет, так нельзя. Если честно, то и она не позволила бы. И он знает это. Сильная женщина должна решать все сама. Издержки эмансипации…

Страшно терять семью. Им втроем хорошо, и она должна нарушить эту гармонию? Во имя чего? Любви? Да, любви. Боже, как хочется любви! Чтоб глаза в глаза, чтобы вдвоем — на небеса, чтоб трепет, как в юности, а понимание, как в зрелости. Чтобы тепло и радостно, ново и неизведанно.

Она снова с тоской взглянула на мужа. Вот что с ним нового и неизведанного?

Борис перехватил ее взгляд, и на минуту глаза его прояснились:

— Ритуль, ты чего? Устала? Иди ложись. Я Вику дождусь.

— Хорошо.

Первые дни нового года она отсыпалась и ленилась, а потому почти не думала о предложении Макса. У нее еще масса времени — успеет решить. Но на работе, когда выдавалась свободная минута, уже не получалось отмахнуться от этих мыслей. Дни сменялись днями, приближался день встречи, а она все еще находилась в положении буриданова осла. То ей хотелось уйти к Максу немедленно, не было сил даже видеть мужа. Ленивый, самодовольный, от работы — к телевизору. Живет и радуется! Во имя чего живет? Она с ним прозябает, а лучшие годы проходят! В гости ходить не любит, в ресторан не хочет. Как жить с таким? Макс — он другой, он как рождественская конфетка: яркий, манящий, неожиданный. Даже Викуська иной раз тянет: «Пап, ну какой ты нудный!» Ей тоже, возможно, понравится новая семья, ведь мама рядом, для девочки это самое важное. Хотя нельзя не признать, что она привязана к отцу и многим пошла в него.

А на другой день ей становилось жалко до слез и Борьку, и Вику — всю их семью. И себя было жалко. Послать этого Макса подальше! Семнадцать лет где-то бегал, а теперь — бросай все и иди к нему! Она будет дурой, если согласится. И отчего он так на нее запал? Иллюзии юности! Да и где гарантия, что в один прекрасный день Макс не исчезнет, как тогда? А Борька всегда при ней, от него сюрпризов ждать не приходится. Но если следовать логике и все мужики одним миром мазаны, то и в Борьке уверенности нет. Вот, допустим, она откажет сейчас Максу, а через год муж уйдет к другой, к какой-нибудь молодой красавице вроде Маши. Теоретически такое возможно? Вполне. С чем тогда она останется? С чистой совестью? И с досадой на себя? А потом Макс ведь ясно сказал: если она выберет Борьку, он исчезнет из ее жизни навсегда. Потерять Макса еще раз! В ее серой жизни наконец-то появился луч света, отрада, маленькая, скрытая от посторонних глаз радость. Если этого не будет, для чего тогда жить? Ради семьи и ребенка? Из чувства долга? Это, наверное, правильно. Но почему-то нагло хочется жить для радости и любви, а не ради долга.

Рите не с кем было поговорить. Не с кем посоветоваться. С мамой? Упаси Бог! Если она оставит мужа, этого не поймет никто из ее родственников. Таких мужей не бросают. Подруги? Нет у нее близких подруг, которым можно душу вывернуть наизнанку, как когда-то Нине. Но Нина умерла десять лет назад, умерла молодой от неизлечимой болезни. Ужасно хотелось поговорить с кем-нибудь из близких, кто посочувствовал бы и понял. И Рита с удивлением отметила, что поговорить может только с Борисом, вернее, могла бы, если бы это не касалось его. Неужели он не чувствует, что происходит с ней? Он столько лет рядом. Если бы он сам заметил, стал расспрашивать… Но он ведет себя как всегда: ровен, спокоен, ласков. Как его оставишь? Но и Макса отпустить она не в силах. Миллионы женщин, попадая в такую ситуацию, поступают определенным образом, и только она, как больная, вцепилась в обноски своей нравственности и теперь стоит на перепутье. Дай она понять Максу, что будет регулярно встречаться с ним, и не только для того, чтобы пообедать, не станет шарахаться от него, он не был бы столь категоричен. Многие женщины любят одного, а живут с другим ради семьи. И умудряются быть счастливыми. А она строит из себя гордую и неприступную. Вот и довыделывалась!

Рита позвонила Максу за три дня до назначенной встречи. Он обрадовался:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Нет. То есть да. Я хочу встретиться.

— Давай. В ресторане? Когда?

— Нет, не в ресторане. Записывай адрес. — И она продиктовала адрес своей сотрудницы, которая, уехав на море, оставила ей ключ, чтобы Рита поливала цветы.

— Записал. Когда встречаемся? Хорошо. — Он был явно заинтригован.

Рита приехала раньше на полчаса. Полила цветы. Вытерла пыль. Заварила чай. Хотя при чем тут чай? Выпить бы! Но она за рулем.