Девушка умерла, а Пегги жива. «Мне страшно в чужом мире, который создала не я». Или все же она сделала этот мир? Она не была уверена. Но одно она знала точно – ей нужно бежать.
Куда? Точно не в Египет, потому что как раз здесь могла быть она – перед глазами сразу возникал этот образ сморщенной, отвратительной мумии. В Восточные страны? А как насчет Фу Манчу?
Тогда обратно в Америку? Домой, туда, где твое сердце - но там будет нож, ждущий этого сердца, и разрежет он шторы в ванной и нечто из фильма Психо закричит и полоснет ножом…
Каким-то образом ей удалось вспомнить об убежище, появлявшемся в других фильмах. Южные моря – Дороти Ламур, Джон Холл, приветливые туземцы в тропическом раю. Вот где было спасение.
В Марселе Пегги села на корабль. Это был грузовой пароход, но актерский состав – команда, был небольшой и это ее успокоило. Сначала она проводила большую часть времени на нижней палубе, забившись в угол в своей каюте. Как ни странно, все становилось таким же, как и прежде. До операции, то есть до того момента, когда игла вошла в ее мозг, выворачивая его наизнанку и искажая мир. Изменяя реальность, как сказал Лайонел Этвилл. Ей следовало слушать их – Этвилла, Цукко, Бэзила Рэтбоуна, Эдварда Ван Слоуна, Джона Кэррадайна. Возможно, они были немного сумасшедшими, зато хорошими докторами, преданными своему делу. У них были хорошие намерения. «Существуют вещи, которые нам не следовало бы знать».
Когда они приплыли к тропикам, Пегги почувствовала себя лучше. К ней вновь вернулся аппетит, она гуляла по палубе, спускалась в камбуз и шутила с китайским коком. Экипаж казался отстраненным, но все они обращались к ней уважительно. Она начала понимать, что поступила правильно – это было спасение. И теплый аромат тропических ночей дурманил ее. Отныне это станет ее жизнью; бороздить безымянные, неизведанные моря, освободившись от роли героини со всеми ее призраками и ужасами.
С трудом верилось, что она была так напугана до этого. Теперь в этом мире не было ни Фантомов, ни Оборотней. Ей, наверное, не нужен был доктор. Она столкнулась с реальностью, и это было довольно приятно. Здесь не было ни фильмов, ни телевидения; ее страхи стали частью давно забытого кошмара.
Однажды вечером, после ужина, Пегги вернулась в свою каюту с ноющей болью в затылке. Капитан появился за столом, что делал очень редко, и всю трапезу не сводил с нее глаз. В его взгляде было что-то тревожное. Эти маленькие свиные глазки напоминали ей кого-то. Ноя Бири? Стенли Филдса?
Пытаясь вспомнить, она задремала. Уснула слишком быстро. В ее еду что-то подмешали?
Пегги попыталась присесть. Сквозь иллюминатор она поймала взглядом проблеск земли вдали, но затем все закружилось и стало слишком поздно…
Когда она очнулась, то была уже на острове и косматые дикари тащили ее через ворота, вопя и размахивая своими копьями.
Связав ее, они убежали, а затем она услышала пение. Она посмотрела наверх и увидела огромную тень. Тут она поняла, где находится и что это такое, и закричала.
Даже сквозь собственные крики она слышала, как кричат туземцы, слышала лишь одно слово, которое повторялось снова и снова. Оно звучало так – «Конг».
Перевод: Vorobiano
