Все цвета тьмы. Часовой галактики - [14]

— Господи боже, — застонал Гроссман, — все гораздо хуже, чем я думал!

— Возможно, стоит взглянуть на ситуацию под иным углом, — сказал Даржек. — Если вам это интересно…

— Безусловно, — заверил его Уоткинс. — Слушаем вас.

— По-моему, задача состоит из двух частей. Одна — это механизм трюка с исчезновением. То есть, как этой дамочке удалось ускользнуть. Если она на самом деле прошла в трансмиттер, но не переместилась туда, куда должна была, то это — в компетенции Арнольда. Я в этом ничего не понимаю.

— Я — тоже, — заметил Арнольд. — Но — согласен, что в таком случае это — моя проблема.

— Другая половина задачи состоит в том, что кто-то явно пытается дискредитировать «УниТел». Уверяю вас, эта дамочка вовсе не сама выдумала этот трюк от начала до конца. Вопрос: кому это могло понадобиться и для чего? Вот это уже — работа как раз для меня. Если вы решите предложить мне расследовать это, я согласен.

— Вполне логичный подход к проблеме, — сказал Уоткинс. — Я думаю, именно так нам и следует поступить.

Кое-кто из собравшихся нахмурился, но возражений не последовало.

— Что ж, мистер Даржек, — произнес Уоткинс, — мы готовы оказать вам любую посильную помощь, и, естественно, желаем вам успеха, и поскорее!

— Вы уже знаете, с чего начнете? — осведомился Миллер.

— Есть у меня на уме пара ходов…

— А именно?

— Если вы не возражаете, — сказал Даржек, — я предпочел бы воздержаться от ответа. Чем меньше посвященных, тем лучше для дела.

Щеки Миллера вспыхнули.

— Но это… это же смешно!

— Господи боже, — пробормотал Гроссман. — Уж если совету директоров нельзя доверять…

Дверь распахнулась, и в кабинет, тяжело дыша, ворвался Перрин. Некоторое время он не мог произнести ни слова, но собравшимся и без слов тут же все стало ясно.

— Что, еще одно исчезновение? — спросил Арнольд.

Перрин кивнул.

— Пожилая дама; отбыла в Чикаго. Но до Чикаго добрался только ее зонтик.

— Зонтик? — быстро спросил Даржек.

6

Присутствовавшие быстро запутались в паутине яростной дискуссии. Даржек, спокойно сидевший в углу, принялся рассматривать и классифицировать руководителей компании. Даржеку попадались разные клиенты, но чем дальше шел спор, тем меньше ему нравилась перспектива работы на «УниТел».

Уоткинс — философ, человек дальновидный, компетентный и практичный. Уникальное сочетание… Главу финансового отдела, Гроссмана, кидало из крайности в крайность: от неуемного оптимизма — к мрачнейшему пессимизму, всякий раз выражаемому в труднопроизносимых финансовых терминах.

Харлоу, юрисконсульт, быстро разобравшийся с юридическими аспектами ситуации, искренне не понимал, из-за чего весь шум. Миллер импровизировал на свою излюбленную тему о грузоперевозках, и его последовательность в отстаивании своей позиции заставляла подозревать в нем либо человека исключительной глубины, либо просто недалекого. Вице-президенты Воун и Коэн изо всех сил старались выставить друг друга остолопами, и оба в этом преуспевали, как нельзя лучше.

Дождавшись паузы в споре, Даржек задал вопрос:

— Сколько всего членов в совете директоров?

— Двенадцать, — ответил Уоткинс.

Даржек поднялся на ноги.

— Благодарю вас за оказанное доверие, джентльмены, но я передумал. Я не желаю браться за эту работу.

Отодвинув с дороги кресло, он направился к выходу.

Арнольд разом вышел из глубокого транса, вызванного принесенной Перрином новостью:

— Что случилось, Ян? В чем дело?

Даржек остановился и обратился к присутствовавшим:

— Джентльмены! Я — один из держателей акций «УниТел». Послушав вас в течение пятнадцати минут, я слишком хорошо понял, в чем главная проблема компании. Говорят, император Нерон играл на скрипке в то время, как горел Рим. А ваш совет директоров не прекратит болтовни, пока из-под него не выдернут все это здание целиком. Все, что от вас требуется, — сидеть здесь и спорить, пока о случившемся не прослышат в полиции. После чего с вас будет снята всякая ответственность, как за расследование пропаж пассажиров, так и за компанию в целом.

Уоткинс резко постучал по столешнице и тем утихомирил поднявшийся рев.

— Мистер Даржек абсолютно прав! Вся эта болтовня нас ни к чему не приведет. Я сам улажу это дело. И прослежу, чтобы вас об этом своевременно информировали.

— Момент! — вклинился Коэн. — Мы еще далее не определили, каков будет гонорар этого парня.

— Собрание закрыто, — ледяным тоном сказал Уоткинс. — Безусловно, никто не нуждается в напоминаниях о том, что должен воздержаться от каких бы то ни было заявлений, как публичных, так и частного характера. Все!

Догнав Даржека, Уоткинс отвел его в сторону.

— В чем проблемы?

— Терпеть не могу работать, когда толпа заглядывает через плечо, — ответил Даржек.

— Толпы не будет. Вы работаете с Тедом, предпринимаете все, что сочтете нужным, а отчитываетесь только передо мной, Такие условия подходят?

— Вполне. Если мне больше не потребуется посещать собрания совета директоров.

Арнольд кивнул Перрину, и они вышли втроем. Быстро пройдя по коридору, они спустились на два лестничных пролета, и Арнольд, отдуваясь, достал из кармана связку ключей, чтобы отпереть дверь в свой кабинет.

— Были бы у нас лишние трансмиттеры, — сказа; он, — я бы установил один здесь, а остальные — по всему зданию. Для личных нужд. Что за ерунда: возглавляешь разработку новейших транспортных средств, а половину времени проводишь, бегая по лестницам или стоишь, дожидаясь лифта…