Все цвета радуги - [15]

…я знаю, знаю, я очень многое теперь знаю, даже такого, чего не знает сам Вседержитель… ГДЕ ЭТО МЕСТО?

…я приведу тебя, приведу обязательно, но только расскажи мне, как ты собираешься действовать, а еще лучше подумаем вдвоем, поскольку сейчас ты уже знаешь, чем грозит твое прямое вмешательство в Реальность Физического Мира…

Вне времени и пространства, над прошлым и будущим парил этот разговор, давая смысл существования не только информу Алзору, но и – впрямую! – дав жизнь человеческому существу, которому на далекой планете Коарм суждено быть нареченным Рангаром Олом и до конца пройти страшный путь, чтобы в конце концов выполнить Предназначение.

Глава 4

Рангар

Тусклый рассвет заглянул в окно опочивальни Первого Советника Рангара Ола, и он сразу, как от толчка, проснулся. Рядом, свернувшись калачиком под невесомым пуховым одеялом, тихонько посапывала во сне Лада. Рангар неслышно соскользнул с кровати, подошел к распахнутому в утреннюю свежесть окну, одним упругим движением перемахнул через подоконник… и едва не сверзился на головы двух дюжих гвардейцев.

Ошарашенные внезапным, словно из воздуха появлением его высочества, гвардейцы приняли “на караул”.

– Не понял… – грозно сдвинул брови Рангар. – Чего это вы тут околачиваетесь?

– Приказ его превосходительства Герливадиса Флеата, ваше высочество, – почтительно ответил гвардеец, пришедший в себя раньше напарника. – Сегодня ночью все посты усилены, а также введены новые… как вот этот.

Рангар тут же вспомнил вчерашние зловещие события и разговор с Герливадисом в том числе. Значит, начальник тайной полиции, которому негласно подчинялась и дворцовая охрана, решил принять дополнительные меры предосторожности. Судя по всему, он прав, и во дворце в самом деле вызревает гнойник… странный, очень странный гнойник… и он вот-вот прорвет, и тогда многое выяснится, конечно, лишь бы поздно не было…

– Ладно, – сказал он, – благодарю за службу, но днем дополнительный пост здесь не нужен. Идите. Герливадису доложите – это мой приказ.

Гвардейцы отсалютовали и удалились. Рангар по полной программе прогнал упражнения боевой гимнастики, аккумулировавшей многовековой опыт Земли, и почувствовал прилив сил и уверенности в себе. Он уже собирался запрыгнуть обратно в окно спальни, как почувствовал – едва осязаемо – чье-то присутствие за спиной. Он напрягся, молниеносно разворачиваясь в боевой стойке… и тут же облегченно расхохотался.

– Доброе утро, сын!

Из-за куста выскользнул гибкий, как стальная пружинка, Олвар; он разочарованно хмурился.

– Доброе утро… Ну что, что я делаю неверно, отец? Ты всегда меня засекаешь…

– Ты все делаешь правильно, сын, – придав лицу серьезное выражение, произнес Рангар. – И обычный человек тебя бы ни за что не засек. Ну а я… – Он развел руками. – Я тренируюсь больше зим, чем ты на свете живешь. Не огорчайся, придет и твое время.

– Скорее бы, – вздохнул мальчик. – Так хочется сделать хоть что-то подобное тем подвигам, которые совершил ты!

– Ты сделаешь больше, – уверенно сказал Рангар. – Дети всегда должны идти дальше родителей. И твои деяния будут гораздо значительнее, чем мое махание мечами.

– Не надо так говорить о своих подвигах… – В голосе Олвара прозвучали недоумение и обида.

– Присядь, сын. – Рангар опустился на траву и похлопал ладонью рядом. – Подвиги, говоришь?! А сколько крови я пролил, причем не только вражеской, ты знаешь?! Вот если бы я сделал то, что сделал, не оборвав ничьей жизни, вот тогда это можно было бы назвать настоящим подвигом. А так… – Он махнул рукой.

– Но я ведь знаю, что иначе тогда было невозможно! – тихо воскликнул Олвар.

– Может, и невозможно. Но сейчас я хочу вложить тебе в голову мысль, до которой дошел кровью и потом: нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь. И никто не имеет права отнять жизнь у человека… да и любого живого существа, обладающего душой и разумом. Разве что защищаясь… да и то…

И вдруг в самой глубине его естества зародился страх, который он ни в коем случае не должен показать перед сыном: страх понимания того, что все его слова мало чего стоят, ибо он немедленно убьет любого, кто подымет руку на Олвара или Ладу… Да, так бы оно и было, несмотря на все разговоры о ценности любой человеческой жизни… он знал это… не ведал только Рангар, куда приведет его это знание в конце концов… и хорошо, что не ведал, ибо информация о таком грядущем, уготованном безжалостной судьбой и чьей-то непредставимо могучей волей, могла запросто лишить рассудка даже человека с таким сильным характером, как Рангар.

Он поймал на себе испытывающий взгляд сына и едва не запаниковал, подумав, что его, Рангара, мысли могли отразиться на лице… С напускной суровостью спросил:

– Ты понял?

– Да, отец.

Но Рангар чувствовал, что надо что-то добавить, что-то очень убедительное… И он, откашлявшись, заговорил:

– К сожалению, почти во всех мирах, населенных людьми и другими разумными существами, порой совсем на нас не похожих, льется кровь… не важно, какая – красная, зеленая или голубая… или даже не кровь вовсе. И очень слабым утешением является бессмертие души, без своего носителя ей ой как несладко приходится… так что вынуждена она преимущественно пребывать в особом состоянии, которое мой брат физик назвал бы латентным.