Все что нужно ей - [43]

— Я думал, опять твой муженек. Жуткий зануда, я тебе скажу, — проговорил пленник.

А я сделала шаг назад, но было поздно. Смысл бежать, если я уже все увидела?

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула я. — Ты уехать должен был!

— Уедешь тут, — буркнул Гришка, а в следующее мгновение уже прикрикнул: — Насть, что ты стоишь?

Я растерялась, мысли в голове заметались, сердце рвалось из груди, и на Гришин тон я среагировала, как выдрессированная собачка: встала наизготовку.

— А что делать?

— Поищи чем веревки разрезать.

Я принялась оглядываться, заметила в углу ящик с инструментами, но все что попадалось мне под руку, к разрезательству пригодно не было.

— Что ты копаешься? — разозлился Гришка.

— Я ищу, ищу. — В конце концов, я побежала к верстаку, вот там-то и отыскала ножовку, но с веревками все равно пришлось повозиться, мне показалось, что очень долго. Гришка сопел и матерился, а я обливалась холодным потом, уверенная, что нас вот-вот застанут. Потом он руками в стороны рванул, веревки порвались, и я вздохнула с облегчением. Поднялась на трясущихся ногах и к стене привалилась.

— Как они тебя нашли?

— Какая разница? Нашли.

— Ты должен был уехать!

— Кому должен, тебе?

— Ты идиот!..

Он все это время руками тряс, видимо, они затекли, потом перестал и на меня глянул, мне даже в темноте жутко стало. Гришка ничего не сказал, отобрал у меня ножовку, стул уронил, и рядом бросил инструмент. Затем схватил меня за руку и потащил из комнаты. Меня затрясло от его прикосновения, даже зубы застучали, но я все же сообразила потянуть его в другую сторону.

— Не сюда, — шикнула я, когда он толкнул дверь гаража. Спорить он не стал, и мы направились к комнатке садовника. Я тряслась, пока Гриша ставил на место фанерную перегородку, потом схватила его за руку и зашептала:

— Как ты выберешься?

Мы стояли в полной темноте, я чувствовала его запах, тепло, и тряслась все сильнее. Он был близко, но даже попытки не делал ко мне прикоснуться.

— Выберусь.

Я судорожно вздохнула.

— Нужно направо… Как выйдешь, так направо. Там у забора сирень, и камер нет. Только там нет.

— Хорошо.

— Что ты ему сказал?

Я услышала, как он усмехнулся.

— Вообще или про тебя?

Я облизала сухие губы.

— Про все.

— Не волнуйся, к тебе у него никаких претензий не будет. А теперь возвращайся в дом, хватиться могут.

— Да, могут, — согласилась я. И вновь попросила: — Гриша, уезжай. Пообещай мне… Они уже знают про тебя.

Договорить я не успела, дверь на улицу за моей спиной распахнулась, и меня подтолкнули наружу.

— Иди.

— Гриша.

— Бегом, я сказал.

Я сделала два шага, оглядывалась на него, потом тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и бросилась бегом к дому. Пробралась тем же путём в спальню, радуясь, что в доме тихо, и мужчины, видимо, даже из кабинета всё это время не выходили. Скинула халат, сунула его в шкаф, чтобы в глаза не бросался, подошла к окну, хотя знала, что дальняя часть сада отсюда не видна, и после этого уже легла в постель. Буквально заставила себя лечь. Адреналин бурлил в венах, организму требовалось действие, хотелось вскочить и тоже куда-нибудь бежать, бежать, лишь бы не думать, но я заставляла себя лежать, глаза закрыла и тряслась. В мыслях только одно: Серёжа знает про Гришу. Он знает, знает. И ведь неизвестно, что Гришка ему рассказал. Хотя, я не заметила на нём видимых признаков побоев и издевательств, но ведь зачем-то они его связанным в гараже держали? И Серёжа сказал: «Он на брюхе передо мной ползать будет». С такой злостью это произнёс, сразу понятно, что у него к Грише большие счёты. Я одеяло с себя скинула и, не моргая, смотрела в темноту. Теперь остаётся ждать, когда они поймут, что пленник сбежал. Поверят ли, что он сам это сделал? Гришка там хоть и раскидывался стульями и ножовками, но, по крайней мере, Ефимов дураком не выглядит. Вдруг заподозрит? А кто, кроме меня, мог ему помочь сбежать? Охранники наши. А если заподозрят их, что сделают?

В странную ситуацию я попала, чувствую себя героиней триллера. А, между тем, мой муж на члена преступной группировки совсем не похож, и никогда не был похож. И всё же я обнаружила в его гараже связанного человека. А если бы я не вернулась сегодня? Если бы дожидалась приезда мужа у матери? Что бы с Гришей было?

И, собственно, какое мне до этого дело? Уж кто из них двоих больший прохвост, мне известно доподлинно. И всё равно я помогла этому прохвосту сбежать. Возможно, завтра меня обвинят в препятствии правосудию. Что ж, я сама в этом виновата. В крайнем случае, свалю всё на расшатанную похищением нервную систему.

Через час в доме наметилось оживление. Послышались голоса, затем топот ног, а следом и в саду забегали и зашумели. Мне очень хотелось встать и посмотреть в окно, но я боялась, даже шевелиться боялась. Натянула на себя одеяло, повернулась на бок и попросила себя заснуть. Ну, пожалуйста, пожалуйста… Я не хочу ничего знать и слышать. Потом в комнату заглянули. Я крепко зажмурилась и затаила дыхание. В дверях кто-то долго стоял, я не была уверена, что это мой муж. Разглядывали меня, выжидали, наверное, прислушивались к моему дыханию, и я очень надеюсь, что экзамен выдержала. Когда дверь бесшумно прикрыли, мне от облегчения заорать захотелось.