Всё, что мы потеряли - [19]

Аксель улыбнулся одной стороной рта, от этой улыбки у меня подкашивались ноги. Я ненавидела его за то, что он, сам того не зная, доводил меня до такого состояния и продолжал обращаться со мной как с ребенком. Я чувствовала себя старше рядом с ним, ведь он уже не единожды разбил мне сердце…

— Что это? — Я указала на пакет в его руках.

— Это? — Он весело посмотрел на меня. — Это подарок, который ты не получишь, пока не разгладится эта морщинка…

Он наклонился ко мне, и я перестала дышать, когда он провел большим пальцем по моему лбу. Затем он протянул мне пакет.

— С днем рождения, Лея.

Я так разволновалась, что за секунду забыла про злость. Я разорвала упаковочную бумагу и с нетерпением открыла маленькую коробку. Тонкое и гибкое перо известной марки, за которое он вывалил целое состояние. Аксель знал, что этими перьями я оттачиваю технику.

— Это мне? — У меня дрожал голос.

— Чтобы ты и дальше творила волшебство.

— Аксель… — У меня был ком в горле.

— Я надеюсь, что когда-нибудь ты посвятишь мне картину. Ну знаешь, когда ты станешь известной, твои полотна будут висеть в галереях, и ты уже вряд ли вспомнишь идиота, который пропустил твой день рождения.

У меня помутнело перед глазами, я не видела выражение его лица, но сердце забилось, и я услышала детскую мелодию. Ноты, к которым добавлялся шум моря, сопровождавший первые аккорды, беспорядочно скакали у меня в голове…

Он не догадывался, какие слова застряли у меня в горле, желая вырваться наружу. Они меня сжигали изнутри, расползались в разные стороны.

«Я люблю тебя, Аксель».

Но когда я открыла рот, то только произнесла:

— Мы все живем в желтой подводной лодке.

Аксель нахмурил лоб.

— Ты о песне?

Я покачала головой, не развеивая его смятение.

— Спасибо за перо. Спасибо за все.

25

Аксель

С девятого апреля, когда начались школьные каникулы после первой четверти, мы неизбежно стали жить вместе по-настоящему. Лея отказывалась лезть в воду по утрам, но если просыпалась рано, то отправлялась на пляж и сидела на песке с чашкой кофе в руках. Я видел ее издалека, пока с нетерпением ждал следующую волну в предрассветной тишине.

Мы обедали вместе, почти не разговаривая.

А затем принимались за работу. Я освободил ей пространство на своем рабочем столе, и, пока разбирался с заказами, Лея делала уроки или читала, подпирая щеку рукой. Иногда меня отвлекало ее прерывистое дыхание или шевеление ногами под столом, но в целом меня удивляло, насколько мне легко с ней.

— Можно я включу музыку? — однажды спросила она.

— Конечно. Выбирай любую пластинку.

Лея поставила одну из моих любимых, Nirvana.

После первой недели каникул мы выработали четкое расписание. Вечером, пока я продолжал работать, Лея лежала на кровати в своей комнате или рисовала почти закончившимся кусочком угля. Потом она приходила, чтобы помочь мне с ужином, а после него мы сидели на террасе.

В ту ночь к нам зашла кошка.

— Эй, смотри, кто тут!

Я вылез из гамака и погладил ее. Кошка фыркнула.

— Да уж, такой ты мне нравишься: благодарной и милой, — пошутил я.

— Пойду принесу ей еды.

Лея вернулась с консервной банкой тунца и миской воды. Она села на пол, скрестив ноги, в красном свитере в катышках и шортах. И глядя, как она кормит кошку, я подумал… подумал, что кто-нибудь должен нарисовать эту сцену. Кто-то, кто мог бы это сделать. Момент умиротворения, босые ноги, взъерошенные непричесанные светлые волосы, размытое лицо и шум моря вдалеке.

Я отвел от Леи взгляд и глотнул чаю.

— Через два дня начинается Bluesfest. Сходим.

Лея подняла голову и посмотрела на меня сердито.

— Я не пойду. Блэр меня пригласила, а я сказала, что не могу.

— Хм, у тебя какая-то договоренность? Запись к врачу? Если дело не в этом, то я тебе советую включить телефон, который собирает пыль, и позвонить Блэр, чтобы объяснить ей, что ты передумала. Встреться с ней. И я немного отдохну.

— Ты так говоришь, как будто я обуза.

— Никто этого не говорил, — возразил я.

Хотя, может быть, она была права. Я радовался ее успехам, но также скучал по одиноким ночам без обязанностей и без зависимости от другого человека.

Именно поэтому в пятницу вечером мы с Леей выбрались на север Байрон-Бея, где проходил Bluesfest — один из главных музыкальных фестивалей Австралии. В этом районе жили также несколько групп коал, и организаторы должны были заботиться о них, а туристы могли наблюдать за животными. В прошлом году тут посадили сто двадцать деревьев махагони и запустили программы финансирования защиты среды под руководством Университета Квинсленда.

Уже издалека мы увидели дюжину белых шатров на гигантском поле, а затем приблизились к одному из множества входов на фестиваль. Мы подождали у входа, так как Лея договорилась там встретиться с Блэр, после того как я пригрозил ей присоединиться к ним.

— Что? Пойти с нами? — спрашивала она в шоке.

— Да, если только ты не будешь вести себя нормально и проведешь время со своими друзьями, а мне позволишь сделать то же самое с моими. Или же, если ты так хочешь, я присоединюсь к вам. Я прямо вижу, как вы плетете друг другу косички и мы обмениваемся разноцветными браслетами. Выбирать тебе. Есть два варианта. Мне подойдет любой, я все равно планирую напиться.