Всё, что должно разрешиться. Хроника почти бесконечной войны: 2013-2021 - [19]

– Я тоже не знаю, – признался я.

– Когда Екатерина решила получить доступ к Чёрному морю основательно и навсегда, она объявила войну Османской империи. Из Парижа в Петербург было послано Великое посольство. Пока посол ехал из Франции, Екатерина отдала приказ срочно основать крепость Херсон. И когда приехал посол и спросил, на каком основании была объявлена война Османской империи, она сказала, что мы освобождаем наши исконные земли. В городе Херсоне, объяснила Екатерина, князь Владимир принял христианство.

Тогда, где именно находится крымский Херсонес, в котором на самом деле и было принято русскими христианство, мало кто понимал.

– Замечательно: без интернета невозможно было проверить, где раньше находился Херсон, – засмеялся я. Екатерина была остроумная женщина.

– Ну а потом в Херсонскую губернию, – продолжал Яценко, – входила Таврида, Одесса, частично нынешняя Кировоградская область. Соответственно, здесь располагался административный центр российской экономической зоны, по причине того, что в Херсоне изначально были верфи. Но верфи затем убрали и перевезли в Николаев. И остался большой никому не нужный город.

– И как ты из своего большого, никого не нужного города попал в Славянск? Тут на Екатерину уже не сошлёшься.

– Два месяца я провёл на Антимайдане в Киеве. Поучаствовал в первой драке, когда там только начиналась мясорубка. Я был на зачистке улицы Грушевского, был на площади Незалэжности. В последний день в Мариинский парк привозил арматуру. Я уже понял, что будет рубилово, и поэтому лично ездил на металлобазу под Киевом, покупал арматуру. И потом я выводил из Киева всех активистов херсонских – нас было 900 человек. Тогда стало ясно, что надо брать поезд в аренду. Если бы выходили на автобусах, нам бы не дали выйти. Людей мы вывезли на поезде.

Я покачал головой: вот это да.

Наконец, догадался спросить, какого он года рождения. Оказалось – 1985-го. Ну ладно тогда. Я-то первые полчаса думал, что этому парню едва за двадцать.

Но чем больше присматривался к нему, тем лучше понимал, что изначальное впечатление было ошибочным: мимика и глаза выдавали быстро думающего и давно уже взрослого человека.

– Мы тут же пошли к херсонскому губернатору Костюку. Он сам дончанин, с Ильменского района. У нас с ним всегда хорошие отношения были. За небольшой срок он сделал немало для области. Говорим ему: всё, началось рубилово. Он говорит, что нет, нужно договариваться, нужно обеспечить охрану ОГА. Я ему говорю: всё, там людей убивают, поздно, надо разворачиваться к Москве, ведь Москва – это всё-таки наши… Председатель Харьковской ОГА Михаил Добкин устраивает мероприятие в Харькове, где должны были принять решения о создании Новороссии. Мы вчетвером едем от Херсонской области на Харьковский съезд, но там уже пошёл слив. «Партия регионов» была не в состоянии что-либо сделать, и мы вернулись в Херсон. Дома выяснилось, что моя машина в розыске: уже есть фотографии, как я привожу арматуру, как я эту арматуру выгружаю. Семью я уже вывез до этого – в Сочи, у меня жена сочинка. Машину свою прячу, и на машине брата мы выезжаем в Крым. В Крыму на тот момент никакой таможни нет. Там творится что-то непонятное. Еду в Москву. Пока я в Москве – в Крыму появились «вежливые люди» – и понеслось. Пытаюсь в Москве найти людей, которым можно объяснить, насколько важна с точки зрения стратегии Херсонская область. В Херсоне есть электричество и вода – то, что нужно Крыму.

Возвращаюсь в Крым – и в это время происходят события в Одессе. Двое ребят из Одессы, которых я встречал в Мариинском парке, – Андрей и Сергей – сгорели в Доме профсоюзов. И тогда я понял, что нужно делать выбор. Отцу позвонил и сказал, что еду в Донецк. Он благословил. Жене сказал, что поехал в командировку, типа у меня какой-то подряд, и что две недели меня не будет. Она меня до сих пор за это упрекает. И всё, отправился в Донецк. Границу перешёл, она была ещё «укропская». А все мои украинские документы – права и так далее, – остались в Киеве. Я под Киевом снимал дом – там и лежат, быть может, до сих пор все мои вещи, компьютер…

Приехал в Донецк и в свой день рождения попадаю к Паше Губареву в кабинет. Я пришёл с кучей идей того, что я могу сделать. Спрашиваю, как у них обстоят дела со связью.

– Он пришёл и предложил на основе шифрованной телефонии проект, – продолжилприсоединившийся к нам Губарев, легко качнув, в командирской своей манере, большой головой в сторону Яценко, но на самого Яценко не глядя. – Мы сразу его приняли и дали деньги. Первая связь была установлена по линии Донецк – Славянск. И эту связь ни разу укры не перехватывали.

– Вот он про себя не всё рассказывает, – наконец, улыбнулся Губарев и быстро посмотрел на Яценко. – Когда его уже назначили министром, – а министерство многопрофильное: почта, городские телефоны и фельдъегерская служба – всё нужно было сразу налаживать, – Губарев повернулся ко мне, – так он реально жил на работе, даже одежду не менял.

– А я как панк, – ответил Яценко, и тоже чуть улыбнулся.

Он вообще, заметил я позже, никогда не смеётся в голос: я, по крайней мере, так и не услышал его смеха. По типажу Яценко – всегда серьёзный отличник. Отличник сначала в школе, потом отличник в институте. Следом зарабатывает свой миллион, или десять миллионов, или даже пятьдесят…