Все, что блестит - [3]

Как только лодка Поля приблизилась, Перл подняла свои глазки. Хотя ей исполнилось чуть больше восьми месяцев, у нее, казалось, была живость и смышленость годовалой. Она любила Поля и приходила в неописуемый восторг от каждого его посещения. Вот и сейчас ее глазки сияли, она махала ручонками, отбивалась от меня ножками, чтобы броситься к нему.

Лодка Поля появилась из-за поворота, и он, заметив нас на берегу, помахал рукой. Я наконец согласилась поехать посмотреть его великолепный новый дом, строительство которого подходило к концу. До сих пор я избегала этого, опасаясь, что, увидев особняк, поддамся соблазну принять предложение Поля.

С тех пор как я вернулась в бухту, мне казалось, что Поль стал стройнее, возмужал. В его голубых глазах еще вспыхивали время от времени мальчишеские искорки, но, как правило, он был задумчив и серьезен. Его новое дело, строительство дома, заботы о Перл и обо мне наложили свой отпечаток на его лицо, и я переживала и боялась, что тащу его вниз с собой. Конечно, он все время старался убедить меня, что я не права. Каждый раз, когда я заговаривала об этом, он смеялся:

– Неужели ты не знаешь, что вместе с тобой в мою жизнь возвратилось солнце?

Поль ловко причалил лодку к берегу и широко улыбнулся.

– Привет! Представляешь, – возбужденно заговорил он, – только что повесили и включили люстры. Подожди, вот ты их увидишь. Это зрелище. Я ведь заказал их во Франции. Бассейн тоже уже наполнен и действует. Я выписал цветные витражи из Испании! Я заплатил за это целое состояние, – выпалил он, не переводя духа.

– Здравствуй, Поль, – сказала я смеясь.

– Что? Ох, извини. – Он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня в щеку. – Я немного взволнован. Это все из-за нашего дома.

Я опустила глаза. Я ничего не могла поделать со своим сердцем, которое вздрагивало каждый раз, когда он говорил наш дом.

– Поль…

– Не говори ничего, – сказал он быстро. – Не рассуждай, не выноси приговор. Посмотри сначала дом и участок.

Я покачала головой. Примет ли он когда-нибудь отрицательный ответ? Мне казалось, выйди я замуж за другого мужчину и проживи до ста лет, он все время будет терпеливо ждать у моей двери, надеясь, что я передумаю.

Мы сели в его лодку, и Поль опять завел мотор. Он смеялся, пока мы неслись навстречу легкому бризу, и брызги дождем осыпались на наши руки и лица. Ранняя весна выманила на поверхность аллигаторов. Еще не отошедшие от зимней спячки, они дремали на насыпи и отмели, равнодушно провожая нас сонными глазами, когда мы проносились мимо. Гроздья зеленых змей распадались на отдельные нити и вновь свивались в клубок, сплетаясь под водой причудливыми узорами. Лягушки скакали по листьям лилий, и нутрии прятались в их безопасной тени. Болото, как гигантское животное, пробуждалось с наступлением весны, потягивалось и вздыхало в ожидании летнего зноя.

– Сегодня утром забил колодец номер три, – прокричал Поль сквозь шум мотора. – Похоже, он даст в четыре, а может, и в пять раз больше нефти, чем предполагалось.

– Это замечательно, Поль.

– Трудно даже представить себе столь блестящее будущее, Руби. Мы сможем иметь все, что захотим, делать то, что сочтем нужным, куда угодно поехать… Перл станет настоящей принцессой.

– Я не хочу, чтобы она была принцессой, Поль. Я хочу, чтобы она выросла достойной молодой леди, которая знает цену важным вещам, – сказала я резко. – Я видела слишком много людей, одураченных своим богатством и верящих, что они счастливы.

– С нами этого не произойдет, – заверил меня Поль.

Богатая нефтью земля Поля и место, на котором построили дом, находились к юго-западу от моей хибары. Мы плыли вдоль каналов, которые иногда сужались настолько, что можно было дотянуться руками до берегов по обеим сторонам лодки. Мы рассекали гладь соленых прудов и врезались в новую сеть каналов, пока не повернули на юг к его владениям. Я не была здесь с тех пор, как уехала в Новый Орлеан, и теперь, увидев крышу его огромного дома, возвышающуюся над платанами и кипарисами, была потрясена. Я почувствовала себя Алисой, которую занесло в свою собственную страну чудес.

Поль уже построил верфь, а от болота к дому вела дорожка, посыпанная гравием. Повсюду стояли грузовики и повозки, сновали рабочие, которые все еще трудились в поте лица, поскольку Поль торопил события и готов был платить сверхурочные, лишь бы дом был построен досрочно. На востоке виднелись силуэты нефтяных вышек.

– Готов поспорить, тебе и не снилось, что парень-кейджан, который ездил здесь на своем маленьком скутере,[2] будет владеть всем этим, – сказал с гордостью Поль, уперев руки в бока и широко улыбаясь. – Представляешь, что сказала бы твоя бабушка Кэтрин?

– Бабушка, возможно, и ожидала бы этого, – ответила я.

– Возможно, – сказал он и засмеялся. – Каждый раз, когда она смотрела на меня, я чувствовал, что она знает не только мои мысли, но и мечты.

Он помог нам с Перл выйти из лодки.

– Я понесу ее, – предложил он. Перл была поражена величиной дома, открывшегося нашим глазам. – Мне бы хотелось назвать это место Кипарисовой рощей, – сказал он. – Как ты думаешь?

– Да, это замечательное название. А дом – просто потрясающий. Он словно выплывает ниоткуда, как в сказке!