Всё бывает - [94]

Гефест занялся фазаньей спинкой.

– Пегас укрощен, – развивала идею Афина, пользуясь тем, что Гермий не перебивает ее монолог. – Химера побеждена. Отец доволен. Олимп доволен. Эта передышка нам на руку. Пока царит спокойствие, мы должны превратить неудачи в удачу, ошибки в победу.

– Мы, – буркнул Гермий. – Мы должны.

– Я должна, – поправилась Афина, демонстрируя исключительное миролюбие. Последнее далось ей с большим трудом. – Я должна, а вас прошу о помощи.

– Уже лучше, – согласился Гермий.

Он отпил из чаши: не притворяясь, по-настоящему. Скривил мокрый рот:

– Жеребенок сказал тебе, что я ему покровительствую?

– Да.

– Это хорошо, сестрица, что ты не отпираешься. Это говорит о твоих чистых намерениях. Солги ты, и я немедленно улетел бы отсюда. Жеребенок признался тебе, что я взял его под покровительство, и ты пригласила меня сюда. Пригласила, хотя мое мнение тебя не интересует, а в моей помощи ты не нуждаешься. Ты не хочешь ссоры между двумя покровителями, я понял. Продолжай, я слушаю. Пегас укрощен, Химера побеждена. Какова же наша следующая цель?

– Молнии.

– Перевозка молний? С Тринакрии на Олимп?

– Да. Раньше я не сомневалась, что Пегас свезет молнийный груз. Сейчас я уверена, что они вместе свезут его: Беллерофонт верхом на Пегасе. Так даже лучше. Договориться со всадником проще, чем с конем. Ты говорил, что Пегас – свобода? Свобода позволила себя оседлать. Почему бы нам не воспользоваться этим обстоятельством?

Гермий щелкнул пальцами. Треножник, густо украшенный рубинами, подкатился к лукавому богу, встал рядом. Гермий поставил на треножник недопитую чашу, щелкнул пальцами во второй раз. Изделие Гефеста вихрем умчалось, мелодично посвистывая.

Служанку с другой чашей Гермий отослал прочь.

– Полагаю, сестра, ты уже им воспользовалась, – резкий взмах жезла заставил змей щелкнуть на манер пастушьего бича. – Ты предложила жеребенку стать перевозчиком молний? Пойти на службу к Олимпу?

– Да.

– Предложила до того, как собрала нас здесь? Добилась согласия? И теперь ты говоришь, что мы должны?

– Что ты пообещала парню? – вмешался Гефест.

Сегодня хозяин подземного дворца не стал мыться перед пиром. Сел как есть, прямо из кузни, в саже и копоти. Даже фартук, надетый на голое тело, сменить забыл. Показывал Гермию: видишь? Вот она, разница между слащавым хлыщом, летуном на посылках, которого двумя пальцами переломишь, и настоящим мужчиной, пусть хромым, зато тружеником и мастером.

– Бессмертие, – Афина была рада сменить тему. – Статус вестника Олимпа, Зевесова оруженосца. Великая честь, великая награда. Разумеется, он согласился.

Гефест вытер руки о фартук.

– Бессмертие? Это можно устроить.

Он залпом выпил кувшин вина, рыгнул, потянулся за пшеничной лепешкой:

– Гермий, помнишь, как ты выкрал Ганимеда?

– Это не я, – отмахнулся Гермий. – Это папин орел.

– Ври больше! Орел, надо же!

Гефест захохотал, трясясь всем телом:

– Ты украл мальчишку, а папа подарил толстозадому угоднику бессмертие. Сделал олимпийским виночерпием в подмогу Гебе. Зад Пегаса вряд ли придется папе по вкусу, как и задница Беллерофонта. Но если они и впрямь свезут молнии… В этом случае самый тощий афедрон[30] на свете превратится в дельфийский алтарь. Останется лишь залить туда нектара!..

– Оставим задницы в покое, – прервал Гермий братний поток остроумия. – Как я понимаю, сестра, ты хочешь устроить испытание? Усадить жеребенка на Пегаса, дать ему в руки молнию и велеть слетать куда-нибудь? Сгорит – ладно, но вдруг не сгорит, а?

– Отец ничего не должен знать, – предупредила Афина. – В случае неудачи Зевс не станет гневаться на нас. Зато удача искупит все с лихвой.

– Испытание? – Гефест ударил кулаком по колену. – Я согласен.

– Я тоже, – эхом откликнулась Афина.

– Я против, – Гермий сунул жезл за пояс. – Но мешать не стану. Доносить отцу – тоже. При одном условии, дорогие родственники: я хочу присутствовать при испытании…

Афина встала:

– Я согласна.

– Не торопись, сестра. Это еще не условие, это так, вступление. Если я наложу запрет на какие-то действия, велю что-то делать, а чего-то не делать, вы оба подчинитесь. Без споров и возражений, да?

– Мерзавец, – буркнул Гефест. – Хорошо, пусть так.

– Дрянь, – согласилась Афина. – Язык без костей, без совести, зато с крылышками. Откажись мы, и ты мигом кинешься к отцу наушничать. Ладно, будь по-твоему. Зря я тебя пригласила, дура.

Вот-вот, согласилась мудрость. Если уж начала каяться, признавать вину, иди до конца. Хорошая стратегия, годная. Что на этот счет думала военная стратегия, осталось неизвестным.

Эписодий двадцать девятый Оруженосец Зевса

1 Тринакрия

Мир был сине-голубым. Небо и море, море и небо, и все насквозь пронизано, прошито солнцем. «Радуйся!» – приветствовал меня Гелиос, махнул сияющей десницей, направляя своих коней в зенит. Я помахал в ответ:

– Радуйся, Лучезарный!

Не удержался, крикнул в голос. Пегас заржал, вторя. Гелиос, понятное дело, не ответил, и рукой он нам не махал, скажем прямо, но радости от этого не убавилось. Море и небо, солнце и ветер, чудесное мгновение, растянутое до пределов вечности. Сколько раз я взлетал верхом на Пегасе? И не счесть, да я и не пытался. Сколько ни летай, все равно мало. Мало! Когда б не Филоноя, малыш Исандр, обязанности мужа, отца, наследника – я бы проводил в небе дни напролет.