Всадник без головы - [47]

— Вы зачинщик, капитан Колхаун.

— Ну так что же? Я не из тех, кто сносит оскорбления! Уйдите с дороги, майор! Эта ссора вас не касается, и вы не имеете права вмешиваться!

— Вот как? Ха-ха! Слоумен, Генкок, Кроссмен! Вы слышите? Я не имею права вмешиваться… Отставной капитан Кассий Колхаун, не забывайте, где вы находитесь. Не воображайте, что вы в штате Миссисипи, среди ваших «благородных южан», истязающих рабов. Здесь, сэр, военный форт. Здесь действуют военные законы, и вашему покорному слуге поручено командование этим фортом. Поэтому я приказываю вам положить ваш револьвер в кобуру, из которой вы его достали. И сию же секунду, иначе я отправлю вас на гауптвахту, как простого солдата!

— Неужели? — прошипел Колхаун. — В какую прекрасную страну вы собираетесь превратить Техас! Значит, человек, как бы он ни был оскорблен, не имеет права драться на дуэли без вашего на то разрешения, майор Рингвуд? Вот каковы здешние законы?

— Отнюдь нет, — ответил майор. — Я никогда не препятствую честному разрешению ссоры. Никто не запрещает вам и вашему противнику убить друг друга, если это вам нравится. Но только не сейчас. Вы должны понять, мистер Колхаун, что ваши забавы опасны для жизни других людей, ни в какой мере в них не заинтересованных. Я вовсе не намерен подставлять себя под пулю, предназначенную для другого. Подождите, пока мы все отойдем на безопасное расстояние, и тогда стреляйте сколько душе угодно. Теперь, сэр, надеюсь, вы удовлетворены?

Если бы майор был обыкновенным человеком, вряд ли это распоряжение было бы выполнено. Но к его авторитету старшего офицера форта добавлялось еще уважение к человеку почтенного возраста, к тому же прекрасно владеющему оружием и — как хорошо было известно всем — не позволяющему пренебрегать своими приказаниями. Он обнажил свою саблю не ради пустой угрозы.

Противники знали это. Они одновременно опустили револьверы дулом вниз, но продолжали держать их в руках.

Колхаун стоял, нахмурив брови, стиснув зубы, как хищный зверь, которому помешали напасть на его жертву. Мустангер же подчинился распоряжению спокойно, без видимого раздражения.

— Полагаю, вы твердо решили драться на дуэли? — сказал майор, хорошо понимая, что надежды на примирение почти нет.

— Я не буду на этом настаивать, — скромно ответил Морис. — Если мистер Колхаун извинится за свои слова и поступок…

— Он должен это сделать: он первый начал! — вмешались несколько свидетелей ссоры.

— Никогда! — заносчиво ответил отставной капитан. — Кассий Колхаун не привык извиняться, да еще перед такой ряженой обезьяной!

— Довольно! — закричал ирландец, в первый раз обнаружив гнев. — Я хотел дать ему возможность спасти свою жизнь. Он отказался от этого. И теперь, клянусь всеми святыми, один из нас не выйдет живым из этой комнаты! Майор, настоятельно прошу вас и ваших друзей уйти отсюда! Я не могу больше терпеть его наглость!

— Ха-ха-ха! — раздался презрительный смех Колхауна. — «Возможность спасти свою жизнь»! Уходите отсюда, все уходите! Я покажу ему!

— Стойте! — закричал майор, не решаясь повернуться спиной к дуэлянтам. — Так не годится. Вы можете спустить курки на секунду раньше, чем следует. Мы должны выйти, прежде чем вы начнете… Кроме того, джентльмены, — продолжал он, обращаясь к присутствующим в комнате, — ведь надо, чтобы соблюдались правила дуэли. Если они собираются драться, пусть и та и другая сторона будет в одинаковых условиях. Оба должны быть прежде всего одинаково вооружены, и надо, чтобы они начали по-честному.

— Конечно! Вы правы! — отозвалось человек десять присутствующих. Все смотрели на дуэлянтов и ждали, как они к этому отнесутся.

— Надеюсь, ни один из вас не возражает? — продолжал майор вопросительно.

— Я не могу возражать против справедливого требования, — ответил ирландец.

— Я буду драться тем оружием, которое держу в руке! — злобно сказал Колхаун.

— Согласен. Это оружие и меня устраивает, — раздался голос противника.

— Я вижу, у вас обоих шестизарядные револьверы Кольта номер два, — сказал майор. — Пока что все в порядке. Вы вооружены одинаково.

— Нет ли у них еще какого-нибудь оружия? — спросил молодой Генкок, подозревая, что у Колхауна под полой сюртука спрятан нож.

— У меня больше ничего нет, — ответил мустангер с искренностью, которая не оставляла сомнений в правдивости его слов.

Все посмотрели на Колхауна, который медлил с ответом. Он понял, что должен сознаться.

— Конечно, — сказал он, — у меня есть еще нож. Надеюсь, вы не собираетесь его отнимать? Мне кажется, что каждый вправе пользоваться оружием, которое у него имеется.

— Но, капитан Колхаун, — продолжал Генкок, — у вашего противника нет ножа. Если вы не боитесь драться с ним на равных условиях, то должны отказаться от вашего ножа.

— Да, конечно! — закричало несколько голосов. — Он должен, конечно!

— Давайте-ка его сюда, капитан Колхаун, — настаивал майор. — Шесть зарядов должны удовлетворить любого здравомыслящего человека, и незачем будет прибегать к холодному оружию. Ведь прежде чем вы кончите стрелять, один из вас…

— Ко всем чертям! — крикнул Колхаун, расстегивая сюртук. Достав нож, он швырнул его в противоположный угол бара и вызывающим голосом сказал: — Для этой расфуфыренной птицы он мне не нужен — я покончу с ним первым же выстрелом!