Всадник авангарда - [6]

Он двигался в потоке танцоров, но чувствовал, что его заносит в сторону. Даже когда Берри еще раз с ним разминулась и на ходу похвалила, он помнил только одно: что отнял жизнь у человека. И пусть это была жизнь чудовища по имени миссис Такк, пусть в противном случае он поплатился бы своей жизнью, но все же…

Мэтью вспомнил, как спрашивал своего друга, Прохожего-По-Двум-Мирам: «В чем твое безумие»? И индеец дал ответ, который только теперь дошел до него во всем своем ужасе: «Я знаю слишком много».

Мэтью был высок и тощ, но обладал стойкостью и упрямством речного камыша и приобретенным пониманием того, что умение склоняться под напором событий — не слабость, а преимущество. У него было худое лицо с длинным подбородком, шевелюру тонких черных волос ему сегодня расчесали и укротили в связи с цивилизованностью вечера. Бледность наводила на мысль о чтении при свечах и шахматных партиях в «Галопе». Спокойные серые глаза с искорками сумеречной синевы сегодня были задумчивы, и мысли, в них отражавшиеся, касались скорее плоти и крови, нежели музыки и танца. Но отчасти его пребывание здесь было связано с его работой. Когда в результате стычки с Тиранусом Слотером он со своим коллегой-решателем Хадсоном Грейтхаузом оказался на дне колодца, находящегося среди развалин голландского форта, то в отчаянных попытках избежать смерти и спасти жизнь другу его поддерживал образ прекрасной, умной, артистичной и очень волевой молодой женщины, которая только что разминулась с ним правым плечом. Он думал только о ней, когда снова и снова пытался, как паук, добраться до отверстия колодца, в тот миг такого же далекого, как Филадельфия. Тогда он дал обет пригласить ее на танец, если останется в живых. И танцевать так, чтобы от пола стружка летела. Пусть не он пригласил Берри, а она его, пусть танец несколько строже регламентирован, чем ему бы хотелось, но все равно он чувствовал, что жив благодаря ей, и вот поэтому он здесь — танцует с нею каждые несколько поворотов рила — и получает удовольствие от того, что все еще пребывает на этом свете.

Так что когда Берри прошла мимо него на следующем круге — курчавые медно-красные пряди, синие глаза, свежее девятнадцатилетнее лицо с россыпью веснушек на носу и щелью между передними зубами, которую Мэтью находил не только милой, но восхитительной, — он поднял голову ей навстречу и улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, и он подумал, что она лучезарна в своем платье цвета морской волны, украшенном пурпурными лентами, и, наверное, шальная мысль о том, каковы на вкус ее губы, застала его врасплох, потому что он столкнулся с Ефремом Оуэлсом. Гиллиам Винсент посмотрел весьма неодобрительно, и палка с перчаткой стремительно ринулась к голове Мэтью. Однако на пути ясеневой палки внезапно встала гнутая черная трость. Слегка стукнуло дерево по дереву — похоже на столкновение рогов двух баранов.

— Мистер Винсент! — Из группы зрителей числом около двадцати, наблюдавших за этими упражнениями под названием «танец», вышел Хадсон Грейтхауз. Говорил он тихо, так что его услышали только Мэтью да танцмейстер.

— Вам когда-нибудь заталкивали перчатку в задницу?

Винсент стал брызгать слюной, щеки у него покраснели. Может быть, из-за того, что ответ был положительный — трудно сказать.

Как бы там ни было, а ясеневый посох опустился.

— Перерыв, перерыв! — объявил Винсент. — Перерыв. — И, не обращаясь ни к кому в отдельности, добавил: — Пойду подышу воздухом!

— Ради нас не стоит торопиться обратно, — сказал Грейтхауз вслед колышущемуся парику.

Эта небольшая сумятица смутила музыкантов, танцоры сбились с шага и стали налетать друг на друга, как обоз телег, у которых колеса надломились. Вместо воплей возмущения, типичной реакции Винсента на подобное безобразие, зазвучал смех — медный, серебристый. Так куется истинная дружба бешеных малиновок Нью-Йорка!

Музыканты решили дать инструментам отдохнуть, танцоры потянулись в соседний зал за яблочным сидром и сладкими пирогами. Берри подошла к Грейтхаузу и Мэтью и сказала с великодушием, которое невозможно было не оценить:

— Ты отлично танцевал! Лучше, чем дома.

— Спасибо. Мои ноги с тобой не согласны, но все же спасибо.

Она бросила быстрый взгляд на Грейтхауза и снова сосредоточила внимание на своем предмете.

— Сидра? — спросила она.

— Одну минуту.

Мэтью сам понимал, что он держится не слишком компанейски. Но дело было в том, что он только что увидел чету Мэллори — демонически-привлекательного джентльменистого доктора Джейсона и его черноволосую красавицу-жену Ребекку. Они стояли у противоположной стены и делали вид, что увлечены беседой, но на самом деле следили за ним.

Эта пара кажется не спускала с него глаз, куда бы он ни шел — со времени его возвращения после истории со Слотером.

У нас есть общий знакомый, — сказала однажды Ребекка Мэллори Мэтью на тихой приморской улице. Муж ее молча наблюдал. — И он был бы не против с вами познакомиться.

Когда будете готовы, — сказала ему женщина, — где-то через неделю-другую, мы будем рады вашему приходу. Вы придете?

А если нет? — спросил Мэтью, отлично зная, какого именно знакомого имеет в виду Ребекка Мэллори.