Всадник авангарда - [46]

Она не ответила. Стояла с непроницаемым, как шифр, лицом — возможно, это выдавало отсутствие в ней души. А может быть, просто думала, как доиграть сцену, ушедшую от текста пьесы.

— Что ж, ладно. Я их сам найду.

Мэтью взял миску, чтобы предотвратить дальнейшее воровство, а также отнести фрукты Зеду и Берри, потому что твердо вознамерился отыскать кого-нибудь, кто отопрет ему нужную дверь. Либо он ее вышибет.

Ария заговорила, уже когда он взялся за ручку двери своей каюты.

— Тебе можно будет провести с ними лишь несколько минут. Если я тебя отведу.

Он повернулся к ней, решая, куда ткнуть шпагой теперь, когда ее защита сломлена.

— Да, ты отведешь меня, — сказал он. — А проведу я с ними столько времени, сколько мне заблагорассудится.

Она заколебалась. Потом заговорила с едва заметной кошачьей улыбкой:

— Не уверена, что я так уж одобряю этого Натана Спейда. Похоже, он любит командовать, даже когда его положение не дает…

— Замолчите, — ровным голосом перебил Мэтью. — Я не просил приводить меня сюда. Как и мои друзья. Так что ведите меня, или отойдите с дороги, или делайте что сочтете нужным, мадам. Но вашу трескотню я больше не слушаю.

На щеках Арии Чилени выступила легкая краска. Она моргнула, будто ее ударили. Но хуже всего, подумал Мэтью, что во взгляде ее читалось не самообладание, а буря, и она пожевывала нижнюю губу, будто оттуда могло брызнуть вино редкого букета.

— Я вас отведу, — сказала она тихо.

Устроит, — подумал Мэтью, и если бы эта женщина не стояла так близко к нему, он издал бы вздох облегчения такой силы, что паруса сорвало бы с мачт.

Он вышел в коридор следом за ней. Она достала из внутреннего кармана жакета ключ и начала отпирать узкую дверь в тридцати футах от каюты Мэтью, но оказалось, что дверь не заперта, и ее ручка послушно повернулась под рукой женщины. Ария убрала ключ в карман.

— Кажется, у ваших друзей уже есть посетитель, — сказала она.

За дверью оказалась ведущая вниз лестница, по обе стороны которой на потолочных крюках висели масляные лампы. Внизу находилась еще одна дверь. Здесь, ближе к морю и к моллюскам, наверняка сотнями облепившим судно, ароматы смолы, рыбы и сырого дерева были столь сильны, что почти сбивали с ног. Достаточно неприятен был постоянный барабанный звук волн по корпусу, но еще хуже было потрескивание, будто «Ночная летунья» разваливалась по всем швам и стыкам. И качка внизу была куда свирепее, чем наверху. Мэтью не сомневался, что по всем этим причинам ему вскоре предстоит столкнуться с яростью Берри. Но на самом деле это как раз ему полагается злиться, потому что кто ее просил совать нос куда не следовало. Кто просил красться за ним и возникать на причале — очевидно, пытаясь его спасти? Кто ее просил?

Только не я, — подумал Мэтью и не заметил, что произнес это вслух. Ария Чилени взглянула из-за плеча и поинтересовалась:

— О чем вы?

Он покачал головой.

Женщина провела его через вторую дверь, в карцер.

Ему показалось, что он перенесся назад по времени и клерком магистрата входит в вонючую тюрьму Фаунт-Ройяла для слушания дела о ведьмовстве. Пусть это корабельный карцер, но четыре камеры были очень знакомы, и железные решетки для удержания внутри узника такие же, как в любой сухопутной тюрьме. Несколько грязных фонарей висели на крючьях, озаряя жалкий интерьер мутно-желтым светом. Возле самых ног Мэтью пробежала крыса, гонясь за тараканом размером с краба. Вонь нечистот смешивалась с запахами гниющего мокрого дерева и мерзких внутренностей судна, доходя до апокалиптической силы. Мэтью увидел в камере слева от себя Зеда и Берри — заплесневелую несчастную куклу со слипшимися рыжими волосами — в камере справа и почувствовал, как закипает в его душе гнев. У каждого из пленников был соломенный матрас и ведро, — вот и все предложенное гостеприимство.

— Гром разрази! — почти заорал Мэтью. У него перехватило горло спазмом. — Немедленно выпустите их оттуда!

Из тени перед камерой Зеда выступил человек:

— Сэр! Прошу вас держать себя в руках.

— Держать себя в руках? Господи Боже мой! — Раскрасневшийся, дымящийся Мэтью пребывал на грани срыва — он готов был сорвать голову с этого паразита, который ему возражает. Пусть даже это будет белобородый и суровый капитан Джеррел Фалько, вооруженный витой тростью, глядящий на него ровным взглядом довольно-таки устрашающих янтарных глаз.

— Это мои друзья! — крикнул он в лицо Фалько. — Они не животные, и они ничего дурного не сделали!

— Боже, Боже! — сказала мадам Чилени с презрительной, но едва заметной усмешкой, которая еще чуть-чуть — и могла бы оказаться для нее последней. — Я знала, что не надо этого делать.

— Мэтью! — окликнула его Берри голосом слабым и больным.

Да и у любого был бы такой голос в подводном гробу, где воняет смолой и дохлой рыбой, а постоянная качка может у человека все кишки вытрясти.

— Выпустите их! — заревел Мэтью на капитана и на женщину одновременно.

У нее сползла с лица улыбка, а у Фалько будто слегка задымилась эспаньолка.

Плавно, но твердо легла на плечо Мэтью витая трость:

— Спокойствие в напряженной ситуации есть добродетель, молодой человек, — произнес капитан. — Я предлагаю вам в разговоре со мной держаться достойнее — начиная с вашего следующего слова.