Время задавать вопросы - [26]

Тогда же Бог навёл на человека сон,

И взяв у сонного ребро,

Создал из этого жену.

И были нагими Адам с женою,

Но не стыдились наготой.

Был хитрым змеем гад ползучий,

Когда он спрашивал жену:

«Сказал ли Бог — плодов не ешьте

Ни от каких дерев в раю?»

Жена же змею отвечала:

«Плоды с дерев мы можем есть,

Но с дерева в средине рая

Плодами можем умереть».

А змей сказал: «Вы не умрёте.

Но знает Бог, что в тот же день,

Как их вкусите вы плодов,

Откроются глаза у вас,

И сами станете как боги,

Познавшие добро и зло».

Жена увидела, что древо

Для пищи очень хорошо.

Да и для глаз оно приятно,

И даже очень вожделенно,

Коль скоро может знаний дать.

Его взяла плодов и ела

И также мужу есть дала.

И вот, вкусив плодов запретных,

Они, открыв в себе глаза,

Познали сразу наготу,

И листьями себя опоясали.

Потом, Отца заслышав глас,

Глаза во тьме стараясь прятать,

От Бога скрылись в первый раз.

Последние времена

Прославится великий Вавилон

Своим нечистым духом —

Царём над царствами земными будет он,

А также станет для царей земных блудницей.

И блуда яростным вином

Блудница напоит народы,

Купцы же наживут себе богатства

От роскоши её великой.

И явится на землю зверь,

Хулящий Бога и жилище Бога,

И власть возьмёт.

Ему и поклонятся все,

Кто в книге жизни не записан.

И будет явлен лжепророк,

Что чудесами обольстит,

И вложит дух в обличье зверя,

И этим убиваем будет всякий,

Не поклоняющийся зверю.

И сделает он то,

Что всем,

И малым и великим,

И нищим и богатым,

Свободным и рабам

На руку правую иль на чело

Произведётся начертанье

(То имя зверя, то число его —

Шестьсот и шестьдесят и шесть).

И с тех пор будет никому

Нельзя ни покупать, ни продавать

Без начертанья.

И будут два пророка Божьих

Свидетельствовать о неправде зверя.

И будут власть иметь.

Когда свидетельство своё закончат,

Сразится с ними зверь

И победит их, и убьёт,

И трупы воспретит похоронить.

И будут радоваться на земле живущие,

И будут поздравлять друг друга —

Мучительной для совести их будет

Власть пророков.

Но вскоре жизни дух войдёт в тела пророков,

И оживут они,

И Бог их призовёт на небо.

На землю же обрушит Он Свой гнев.

И с неба упадёт звезда,

Горящая сиянным светом.

Низвергнется гора, объятая огнём,

В пучину моря,

И в пламени погибнет Вавилон,

И все цари о нём заплачут.

А все, кто принял начертанья,

Те язвами покрыты будут с гноем,

И будут мучимы жестоким зноем.

И станет царство зверя мрачным,

И люди за свои страданья

Хулу на Бога возведут,

Но не раскаются.

И будут молнии и громы,

Землетрясение, какого не бывало.

И будут непрестанны войны,

И град, и глад, и мор.

И люди будут жаждать смерти,

Но смерть их будет избегать.

И те, кто после казней уцелеют,

Ожесточатся друг пред другом

До самого последнего бесчувствия,

И сделаются точно камни.

И времени когда уже не будет,

Станет вечность.

И будет битва воинства небесного

Со зверем и с царями вместе с ним.

И схвачен будет зверь со лжепророком,

И будут брошены они в огонь,

Горящий в серном озере,

А прочие убиты будут.

Туда же будет сброшен дьявол

(Он же дракон, и древний змей, и сатана),

Чтоб мучился и день и ночь,

И так на вечные века.

Когда исчезнут небо и земля,

А будет Бог, и мёртвые воскреснут,

Настанет Страшный суд.

И будут все стоящие пред Богом

Судимы по делам своим.

И незаписанные в книге жизни:

Неверные и боязливые,

Убийцы, чародеи, любодеи,

И идолослужители, лжецы —

Все будут брошены в огонь.

А мученики-исповедники

Останутся вблизи престола Бога

Служить во храме Бога день и ночь,

И Бог навечно будет в них.

И сотворит Бог снова небо,

Снова землю,

И новый Иерусалим, сходящий прямо с неба.

В него войдут записанные в книгу жизни,

И ночи там не будет,

Но будет царство света,

От Господа идущего.

И будет это царство навсегда.

НА СМОЛЕНСКОМ КЛАДБИЩЕ

Свечу из Киевско-Печёрской Лавры

Пришёл я Ксении святой зажечь,

В песок установив её на равных

Среди горящих постоянно свеч.

В часовне и вокруг так много женщин.

Все пониманья и участья ждут —

Мольба в глазах, опущенные плечи…

Идут, стоят, идут, стоят, идут.

И чувствуешь раскаянье и страхи,

И боль потери, и надежды свет.

И Ксения, лежащая во прахе,

Как обещала, держит свой обет.[10]

Я отошёл в смущении поодаль —

Заросшие надгробия, кресты…

И, побродив средь них не так уж долго,

Вдруг прочитал слова, тотчас застыв:

«Знакомые мои, друзья,

Прошу вас, мимо проходя,

Любовь мою помянить.

Я дома, вы в гостях».

АВОСЬ, НЕБОСЬ И КАК-НИБУДЬ

Авось, Небось и Как-нибудь

                      собрались в путь.

До этого они пахали,

И сеяли, косили, жали,

Детей растили и учили,

Озорничали и читали,

И Бога честно почитали,

Да как-то разом посчитали,

Что как бы так — ещё не жили,

Хоть в общем-то и не тужили.

Но ненароком в одночасье

Увидели — не будет счастья,

Коль не пойдут, когда зовёт

Душа идти вперёд.

Авось сказал: «Авось пройдём»,

Небось сказал: «Небось дойдём»,

А Как-нибудь сказал: «Как будет, так и пусть».

И вот пошли.

Авось шёл впереди, Небось за ним,

А Как-нибудь своею чередой.

Навстречу встретилось Везенье

И предложило помощь вдруг.

Авось тотчас же захотел брататься,

Небось его опередил — стал обниматься,

А Как-нибудь спросил: «Везёшь куда?»

«Куда прикажете», — последовал ответ.

На что ему ответил Как-нибудь упрямо: «Нет!

Скажу тебе я сразу —

Мы шествуем не сами по себе, а по указу.