Время Вызова. Нужны князья, а не тати - [6]

— Почему? — вскинулся Андрей.

— Ну… — Следователь пожал плечами и, словно испугавшись того, что ляпнул, тут же перешел на безразличный тон: — Суду же нужны юридически выверенные доказательства. Так что… будем работать. — И, протянув руку, закруглил разговор: — Желаю удачи, Андрей Альбертович. Если вы нам понадобитесь — мы вас известим.

Вечером, когда Андрей сидел перед телевизором и тупо пялился на экран, с которого очередное лицо с горящими глазами вешало о свободе и демократии, к нему подсела мать.

— Андрюш, мне надо с тобой поговорить.

— Да, мам, — отозвался он.

— Я думаю, нам надо подумать о твоем будущем.

Андрею внезапно стало душно. Последний разговор с дедом тот начал именно такими словами. Но совершенно ясно, что смысл у этого будет абсолютно другим. Он с трудом сглотнул, моргнул глазами и почти нормальным голосом ответил:

— Я слушаю, мам.

— Того, что произошло, уже не изменишь. Ты сам знаешь, как все мы любили и уважали отца (на этом слове голос матери слегка дрогнул, насколько Андрей помнил, мать так называла деда, только когда обращалась к отцу, причем в раздраженном настроении — «скажи своему отцу…», «перестань тыкать мне в глаза своим отцом…», «если бы твой отец был поумнее…»), но теперь нам надо научиться жить без него.

— Да, мам, — тупо кивнул Андрей, не понимая, куда она клонит.

— Понимаешь, Петр Демьянович был во многом сам виноват, нечего было против силы переть. Время сейчас такое, что сила солому ломит. Все его заслуги и регалии денег не перевесят. Ему же хорошие деньги предлагали, надо было соглашаться, а не упираться как… кхм, то есть я хочу сказать, что мы не должны повторять его ошибку.

— Какие деньги, мама, какие деньги? — тоскливо произнес Андрей. — Ты же сама слышала, как тетя Катя рассказывала. По половине адресов, куда старики выехали, совсем другие люди живут. Дядю Пашу из семнадцатой квартиры вообще племянник с трудом отыскал. Его в какой-то подвал заселили.

Мать сердито поджала губы.

— Ничего, Петр Демьянович был человек известный — его бы обмануть не рискнули. А в чужие дела лезть нечего. Время сейчас такое: меньше знаешь — крепче спишь. И вообще, что случилось, то случилось. Пусть теперь милиция работает. Так я говорю, Альберт?

Отец, всю жизнь проживший под каблуком у матери, покорно кивнул.

— Ну вот. — Лицо матери смягчилось. — А мы на эти деньги тебе квартиру купим. Тебе уже жениться пора. Вон у Константина Алексеевича дочка экономический заканчивает и работает уже, в Пассаже.

— Мам, — вздохнул Андрей, — какая квартира, какая свадьба? Надо сначала тех подонков найти, что деда убили. Ведь дураку ясно, что это те, кто дедову квартиру купить хотел.

— И ничего не ясно, — возвысила голос мать. — Может, и наркоманы какие. Следователь говорил, дед тем вечером с какими-то алкоголиками у подъезда поругался. Соседи видели. Вот они и… сам знаешь, время сейчас какое. И вообще, не твое это дело. Тебе служить надо, в академию поступать. А с этим пусть милиция разбирается. Так ведь, Альберт?

Отец снова кивнул и робко заметил:

— И правда, Андрюш…

— Я никуда не поеду, — упрямо набычился Андрей. — И если милиция тех подонков не найдет, то сам их отыщу.

— И потом что? — вскинулась мать. — Ну отыщешь? Что с ними сделаешь? В милицию сдашь? Так там и разбежались! Сам прибьешь? Так тебя посадят или тоже прибьют! А ты нам живой нужен! Да и неизвестно, отыщешь ли? Ты у меня такой же пентюх, как и твой отец. Тебе что ни расскажи — всему веришь. Оттого-то дед тебе голову и задурил. Тоже мне розыскник нашелся. А вот нормальных денег нам тогда за квартиру не видать.

— Мама!

— Что мама, что мама? Ну да, приходили ко мне приличные люди, соболезнование выражали. С продуктами вот помогли. Нам ведь еще деду девять дней отмечать… только я всех этих его ветеранов звать не намерена. Сами посидим, семьей. И денег обещали прилично. Только если у них издержки (это слово мать произнесла с каким-то внутренним удовольствием, вроде как прикоснулась к чему-то значимому) не сильно вырастут. А ведь сам знаешь: если всякие глупые слухи пойдут, то непременно вырастут.

— Мама! — Андрей вскочил на ноги. — Ты что?! Ты понимаешь, что ты говоришь?! Ты предлагаешь нам взять деньги от убийц деда! И как раз за то, что мы им все простим и будем молчать в тряпочку. Да как же ты можешь?!

— Да нет, Андрей, что ты! — Мать испуганно замахала руками. — Ни в коем случае. Просто… я говорю, не надо торопиться. Пусть милиция отыщет убийц, это ж, в конце концов, ее работа, а мы пока продадим квартиру, купим тебе. Я ведь об этом. В конце концов, может оказаться, что эти господа и вовсе ни при чем, а знаешь, сколько мы можем потерять? Ну скажи же ему, Альберт!

Вечер закончился тем, что Андрей ушел в свою комнату, с размаху саданув дверью о косяк. Но еще долго из-за двери слышался бубнеж матери: «…все твой отец», «…я давно говорила».

Следующий месяц для Андрея прошел будто во сне. Он ходил на службу, занимался с бойцами, вечерами вместе с механиками-водителями ковырялся с дизелем «тройки», одного из танков взвода. Работать в парке по вечерам разрешалось только по специальному разрешению и в присутствии старшего офицера. Но домой идти не хотелось, да и вообще никуда не хотелось, потому что внутри, в груди, застыл тяжелый ледяной ком. Так что он частенько оставался ночевать здесь же, в казарме, приказав дневальным затащить свободную койку в ротную канцелярию.