Время Вспомнить. Хроники Метрополии. Часть 1 - [4]

В рощице возле Пятихрамья собрались жители Четырех Сел, велись неспешные разговоры, люди не торопились расходиться. Общая молитва прошла хорошо, даже самые равнодушные почувствовали отклик стихий*, и все пришедшие находились в благодушном настроении. В небе клубились сероватые тучки, давая надежду, что стихии приняли молитву и дадут местности дождь. Гость храма, молодой саг Реман (из старого Пятихрамья Восьми Сел у озера Ло-Пар, недавний новис, приехавший на обучение к старшему сагу), ходил среди собравшихся, знакомился и отвечал на вопросы. Саг Берф, кивая на каждую жалобу адмана Реца, краем глаза следил за Блошкой, гуляющей по роще - девочка была совсем не похожа на деда и бабку, и старика так и подмывало спросить у травоведа, родной ли внучкой она ему приходится.

Блошке было скучно. Рощицу всю вытоптали молящиеся, даже букашки в траве не ползали. Друзей и подруг пришло мало: немногие по жаре взяли с собой детишек - молитва творилась во вторую четверть после полудня, в позднее утро, в самое пекло. Синеносый Лоф косился на Блошку и жался к родителям, а те, высказав с утра накипевшее орате Эгее, делали вид, что соседей не замечают. Отец Лофа так вообще пристыдил мальчика за то, что тот позволяет себя бить девчонке. Теперь Лоф внимательно следил за передвижениями обидчицы. Когда ему казалось, что девочка подходит слишком близко, он дергал отца за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Блошка, растеряв благие мысли о перемирии, тайком показала мальчику кулак. Саг, продолжавший незаметно следить за маленькой озорницей, притворно закашлялся, пряча в усах улыбку.

Блошку заинтересовал стоявший невдалеке темноволосый мужчина. Она несколько раз видела его в Пятихрамии с девочкой чуть помладше себя. На этот раз господин был один, без дочери. Жаль. Блошка сейчас бы с ней поиграла или хотя бы поговорила, давно хотела. В кустах позади темноволосого пофыркивал стреноженный гнедой. Селяне кланялись мужчине. Несколько раз к нему подходил пожилой человек с вышитым на куртке деревом, управитель Четырех Сел. Блошка подобралась поближе к темноволосому и принялась его рассматривать. Длинный жакет с вышивкой и двумя рядами серебряных пуговиц, кружевные манжеты, яркий шейный платок, сапоги с блестящими пряжками - красиво одетый господин казался среди селян королем. Даже пыль на жакете и сапогах, и волосы, слипшиеся от пота, не умаляли великолепия. Темноволосому было жарко, но с места он не двигался и плотного на вид жакета не снимал, не хотел, видно, важность терять перед селянами. Он тревожно следил за сагом Реманом, а тот заметив, что его ждут, кивнул собеседникам и подошел к господину. Они вполголоса заговорили. Саг Реман в разговоре посуровел лицом, несколько раз с силой провел ладонью по лбу.

― Сегодня, господин Фосваж, ― расслышала Блошка слова молодого сага.

Господин Фосваж кивнул, пошел к коню. По дороге его остановила худощавая женщина, госпожа Мелея, жена управителя - господина Тобора, по слухам, отправленного на восточное побережье за чиновничьи провинности на прежнем месте.

―Господин Фосваж, ― пронзительным голосом заговорила она, ― как вы, как вы, мой добрый друг?

Мужчина что-то ответил, по-светски уклончиво. Госпожа Мелея заговорила потише, придерживая собеседника за локоть, Блошке пришлось подойти ближе, чтобы расслышать. Говорящие не обратили на девочку внимания, господин Фосваж стремился вырваться из рук жены управителя и тоскливо косился на сага Ремана.

― Ох, я слышала о ваших неприятностях, ― сочувственно вздергивая брови, затараторила госпожа Мелея. ― Надо же, такое несчастье! В этом богами забытом месте нет ни лекарей, ни хороших травоведов, тупой необразованный народ, мы Тоборчиком живем только надеждой, что все эти козни против него, подстроенные при дворе, обернуться против самих злопыхателей, и Тоборчика немедленно отзовут назад. Здесь же невозможно жить! Ни театра, ни балов, даже балаганы объезжают эти места стороной, а вам бы девочку показать хорошей чародейке, но они, видите ли, бояться бершанцев! А мы не боимся? Одно утешение - ваше с дочуркой общество. Сколько раз говорила мужу, почаще приглашай господ владетелей. Я ведь знаю, вы такой скромный господин, вы построили себе такой скромный дом. Вы уверены, что вам будет удобно там с вашей малышкой? Как же вы там устроились?

― Молитвами и надеждой, ― сухо отвечал господин Фосваж. ― А сейчас, позвольте...

― Я сразу сказала Тоборчику, раз уж нам пришлось пройти через все эти несчастья, нам нужен здесь хороший дом, в два этажа. Я не переезжала, пока дом не был построен, мы истратили на него все сбережения, но ведь, хороший дом - это самое главное, не так ли?

― Простите великодушно...

― Четыре храма и пятый, ваша бедная девочка, такой цветочек, я просто проливаю слезы денно и нощно, как подумаю о ней...Такая юная, чем могло прогневить богов такое невинное создание? О, я знаю, что такое терять детей, мой третий ребенок, сын, умер через неделю после рождения...

― Сочувствую, но моя дочь всего лишь приболела, я надеюсь...

― О да, надежда - это все, что нам остается в эти трудные времена. Жаль, что мои дети уже взрослые, они бы составили компанию вашей девочке, подумать только, как мало у нее утешений! Я так вам сочувствую, так сочувствую. Я знаю, что это такое, когда все друзья от вас отвернулись, и жить здесь, после всего, что вы имели...и ваша бедная жена, она, наверное, была так мила...эти простые девушки, юные ораты, они такие чувственные, простодушные...вам надо показать дочь прорицателям, вы знаете, столько случаев, когда в роду у матерей проявляются, знаете, такие болезни простонародья.