Время в тумане - [104]

Тяжелая, мощная, длинная сигара цвета хаки уже стояла вертикально, опираясь срезанным низом на круглый одноногий столик.

Человек у пульта проделал еще несколько включений, и вдруг сигара, треснув продольным швом, обнажила спрятанный в своем чреве иной аппарат. Быстро провернувшись вокруг вертикальной оси, крышка застыла, и распахнутый контейнер стал так же быстро опускаться на сокращающейся телескопической руке, оставив на круглом столе легкую, стремительную ракету. Самым поразительным было то, что ракета была прозрачной. Присмотревшись, Крашев понял, что прозрачен только ее корпус, а внутри видны агрегаты разного, иногда очень яркого цвета. В нескольких местах агрегатов было мало, и тогда сквозь ракету были видны высокие сосны, небо и мерцающие звезды.

— Ну, что там? — спросил Фанерный Бык. — Ракета установлена?

— Да, — прошептал Крашев. — Она совсем прозрачная.

— Последняя модель, — довольно ухмыльнулся Фанерный Бык. — Феноменальная точность. Прекрасная поражаемость. К тому же сокращено время предстартовых проверок. Особенно связанных с визуальным контролем. Никаких смотровых лючков и специальных приборов. Все и так видно. — Фанерный Бык опять резко, как флюгер, повернулся к грустному автомобилю.

Тот стоял уже по-иному — железной клетью подпирал выход из пространства, ограниченного высоким забором, и люди из него уже не шли. Низенький хранитель подошел к дверце клети, заглянул вовнутрь и что-то сказал другому. Вдвоем они вскочили в железную клеть, а потом вывели оттуда упирающегося человека. Как и у всех остальных, Крашев не различал его лица… Но походка! Заплетающаяся походка! Вчерашнего тощего человека! Неужели это он? Зачем он здесь? И кто же, в конце концов, эти люди? Как странно… Он прекрасно видит и слышит Фанерного Быка, хранителей и не может различить лиц этих людей.

— Кто это? — спросил Крашев, свесившись с подоконника спальни и всматриваясь в лицо человека, которого тащили хранители.

Вдруг тощий человек вырвался из рук хранителей, прошмыгнул между забором и железной клетью и побежал в глубь парка. Бежал он неловко, странно выворачивая ноги.

— Это он! — закричал Крашев. — Это вчерашний тощий! Зачем он здесь? Кто эти люди за забором?

В это время низенький хранитель догнал тощего, поддал коленкой под его зад и повел к забору.

— Черт, — ругнул Фанерный Бык хранителей. — Ну этот-то зачем?

Хранители пожали плечами, развернулись и потащили вырывающегося тощего опять в клеть грустного автомобиля.

— Что это за люди? Почему я вижу тебя и не вижу их? Зачем их привезли? — спрашивал Крашев, дрожа всем телом от свежести и неясности глубокой ночи.

— Я же сказал: эти люди мешают тебе. Мешают до конца стать «другим». А не слышишь ты их и плохо видишь оттого, что у них нет приоритетов.

— Значит, это обычные люди? Зачем они здесь?

— Объяснять — вне моей компетенции. Не знал, что ты так изменишься. Мы бы нашли другой способ. Не такой, правда, щадящий. Ну, ладно. Осталось несколько минут. Никто уже никуда не денется.

— Я не понимаю тебя, — зло сказал Крашев, не заметив своего перехода на «ты». — При чем здесь все же приоритеты?

— Хорошо, — махнул рукой Фанерный Бык. Рука его при взмахе сделала странное движение. И странность эта заключалась в том, что рука двигалась как бы в одной плоскости и вертелась вокруг одной оси. — Хорошо. Я объясню тебе. Но доложи, как дела с ракетой.

На лесной поляне было пустынно. Ни в тупорылой машине, ни рядом людей не было. Из главного пульта свисал черный толстый кабель. Другого его конца Крашев не нашел — толстый, змеей вившийся по земле кабель уползал за ближайшие сосны.

— На поляне тихо, — быстро сказал Крашев. — Людей нет. Вероятно, они в лесу, за соснами. Туда протянут кабель.

— Нажми в сенсоре телевизора две кнопки. Две кнопки соседних каналов, — приказал Фанерный Бык, всем своим громадным фасом повернувшись к Крашеву. — Нажми две любые кнопки соседних каналов. Подай знак, что мы готовы, что все тихо.

— Ты сказал мне, что объяснишь. Объяснишь после того, как я доложу. Я доложил.

— Черт, — опять ругнулся Фанерный Бык. — Что же тебе объяснять? Неужели ты не знаешь, что мы — «другие люди» — родней родного друг другу. Простые люди связаны кровью, совестью, любовью, еще там чем-то — я уже не помню чем; мы — «другие люди» — связаны общим интерфейсом. Мы — сиамские близнецы, сросшиеся головками. Тела разные — мышление общее. Но наш интерфейс это бо́льшее, чем связь, большее, чем общее мышление. Это весь поток сознания. Но, чтобы всем этим управлять, нужны приоритеты. И ты знаешь все это не хуже меня. Кстати, твой приоритет сейчас поднят очень высоко.

— Спасибо. Но я хочу знать, кто эти люди там, под сетью.

— Это не имеет значения. И для меня и для тебя. Мы связаны общим интерфейсом, и я знаю твой поток сознания. Эти люди тебе глубоко безразличны. У них нет никакого приоритета. Но скоро будет.

— И какой же?

— Нулевой. Они будут только подчиняться. И никому — и тебе — не смогут мешать. Нажми две кнопки.

— Но я не могу, — задыхаясь, сказал Крашев. — Мне больно, у меня болит сердце. И я не могу… Кто эти люди?

Как же перехитрить Фанерного Быка? Все последние двадцать лет он только это и старался сделать. И на Урале, когда Фанерный Бык был директором, и последние пять лет, когда Фанерный Бык стал замминистра, а Крашева назначили директором. Дистанция между ними то сокращалась, то увеличивалась, а его отношение к Фанерному Быку не изменялось… Как же перехитрить эту лошадь? Кто же эти люди там, под тонкой и ажурной на вид сетью? Почему так болит сердце? Но ведь у него есть морской бинокль. Давний подарок Водолаза. Где же он? Где он? Нужная, единственно нужная сейчас вещь в этой квартире. Стоп! Он должен быть где-то рядом. Нет, в спальне его нет. Может быть, на столике, в зале?