Время убивать - [19]

Когда подошла официантка, Этридж заказала джин с тоником.

— Я тороплю время, — сказала она. — Сейчас, пожалуй, слишком холодно для летних напитков. Но я сама полна огня, так что могу себе это позволить. Как ты думаешь?

— Воля ваша, миссис Этридж.

— Почему ты не обращаешься ко мне по имени? Шантажисты не должны держаться так официально со своими жертвами. Я же называю тебя — Мэт, и это дается мне легко. Почему же ты не можешь называть меня просто Беверли?

Я пожал плечами, потому что и впрямь не знал, что ответить. Я постарался войти в роль, но плохо понимал при этом, какие чувства к ней испытываю. Я не называл ее Беверли главным образом потому, что очень уж она этого добивалась, но такой ответ лишь вызывал новый вопрос, а не объяснял причину полностью.

Официантка принесла ее заказ. Она затушила сигарету и принялась за джин с тоником. Дышала она глубоко, ее грудь под розовым свитером трепетала.

— Мэт?

— Что?

— Я пыталась придумать какой-нибудь способ раздобыть деньги.

— Отлично.

— Но мне нужно время.

В своей игре я повторял этот ход трижды и неизменно получал один и тот же ответ. Все они были богаты, но никто якобы не мог наскрести нескольких тысяч долларов. Может, экономическое положение страны и в самом деле так ухудшилось, как пишут в газетах?

— Мэт?

— Мне нужны деньги как можно скорее.

— Неужели ты не понимаешь, сукин сын, что я и сама рада была бы отделаться от тебя побыстрее! Но я могу взять всю сумму только у Кермита, а он непременно поинтересуется, на кой черт они мне понадобились. — Она опустила глаза. — Во всяком случае, у него нет лишних денег.

— А я-то думал, что у него больше денег, чем у самого Господа Бога.

Она покачала головой.

— У него очень приличный доход, но основную часть капитала он получит только после того, как ему стукнет тридцать пять.

— И когда же произойдет это великое событие?

— В октябре. Капитал Этриджей может быть разделен лишь по достижении младшим из них тридцати пяти лет.

— А он младший?

— Да, верно. Через шесть месяцев, в октябре, он получит право распоряжаться деньгами. Я уже предупредила его, что хочу иметь свои средства, потому что не могу оставаться всю жизнь в полной зависимости от него. Подобного рода просьбу он может понять и, думаю, пойдет мне навстречу. Я не знаю, какую сумму он мне выделит, но, конечно, она будет больше пятидесяти тысяч долларов. Вот тогда я и смогу рассчитаться с тобой.

— В октябре?

— Да.

— Сомневаюсь, что вы сможете сразу распоряжаться деньгами. Такие дела без бумажной волокиты не обходятся. Понадобится еще по крайней мере шесть месяцев, прежде чем у вас в руках окажутся наличные.

— Ты думаешь, это так затянется?

— Вполне возможно. Если я уступлю вам, мне придется ждать не шесть месяцев, а целый год, а это слишком долго. Даже шесть месяцев — это чересчур. В моем положении, чтоб вы знали, миссис Этридж, и один месяц — слишком большой срок. Чертовски большой срок! Миссис Этридж, я уже говорил, что хочу уехать из города.

— Почему?

— Мне не нравится здешний климат.

— Но ведь уже весна. Впереди лучшие нью-йоркские месяцы, Мэт.

— Все равно здешний климат мне не подходит.

Она закрыла глаза, и я мог спокойно рассмотреть ее. Освещение небольшого зала — свет узких, как свечи, электрических лампочек на фоне крапчатых красных обоев — выгодно подчеркивало ее красоту. Один из мужчин встал с табурета у стойки, прихватил часть отсчитанной ему сдачи и направился к двери. На ходу он бросил какую-то фразу, и одна из женщин громко рассмеялась. Вошел новый посетитель. Кто-то сунул монету в музыкальный автомат, и Лесли Гор запела о том, что этот вечер принадлежит ей и она может плакать, если ей захочется.

— И все-таки ты должен дать мне отсрочку.

— У меня нет такой возможности.

— Почему ты торопишься уехать из Нью-Йорка? Чего-нибудь боишься?

— Того же, что и Орел-Решка.

Она задумчиво кивнула.

— Он сильно нервничал в последнее время. Это очень возбуждало меня.

— Охотно верю.

— Я была не единственной его жертвой. Он это ясно давал понять. Интересно, он передал тебе всех, кто был у него на веревочке, Мэт? Или только меня?

— Хороший вопрос, миссис Этридж.

— Да, мне самой нравится. И кто же его убил, Мэт? Кто-нибудь из этой связки?

— Вы хотите сказать, что он мертв?

— Я читаю газеты.

— Конечно. Ведь иногда там появляются и ваши фотографии.

— Да, и на этот раз мне крупно повезло. Это ты убил его, Мэт?

— Зачем бы мне это делать?

— Чтобы самому получать доход от нашей миленькой компании. Я подумала, это твоя работа. В газете сообщалось, что его выловили из реки. Признайся, ты убил его?

— Нет. Может, это сделали вы?

— Да, конечно. Просто взяла свой маленький лук со стрелами и укокошила его. Послушай, подожди год, и ты получишь двойную сумму. Сто тысяч долларов. Хорошие проценты.

— Я предпочел бы получить наличные, и поскорее, а уж потом куда-нибудь сам вложил бы их.

— Говорю тебе: у меня нет сейчас денег.

— А ваша семья?

— Мои родители? У них тоже нет денег.

— А я думал, что у вас богатая семья.

Она смутилась и, чтобы скрыть это, взяла еще одну сигарету. И мой, и ее бокалы были пусты. Я подозвал официантку, она принесла нам еще выпивки. Я поинтересовался, готовят ли у них кофе. Девушка ответила, что обычно нет, но если я хочу, то она может заварить пару чашечек для нас. Ее тон при этом отчетливо выражал надежду, что я не буду настаивать. Я сказал ей, чтобы она не затрудняла себя.