Время Тьмы - [33]

– Ингольд! – закричала она в отчаянии.

Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее:

– Да, моя дорогая?

Его голос отзывался мягким эхом, отражаясь от тьмы сводчатых стен. Он посмотрел вокруг, на лестницу и стены, и нахмурился, как будто немного удивленный тем, что зашел так глубоко. Потом застенчиво повернулся, чтобы снова посмотреть на глубокую бездну под ним, и Джил с трепетом вспомнила, как он однажды говорил ей, что любопытство – это главная черта любого колдуна и что маг будет говорить загадками до края могилы. На секунду у нее было ужасное чувство, что он борется с желанием спуститься по этой древней лестнице, добровольно пойти в ловушку, чтобы посмотреть, как она устроена.

Но он повернулся обратно и пошел вверх, темнота, казалось, отступала с приближением его света. Он появился рядом с ней на верхней ступеньке и вполне спокойно спросил:

– Ты слышишь?

Она покачала головой, безмолвная и испуганная.

– Слышу что?

Его голубые глаза задержались на секунду на ее лице, потом он перевел взгляд назад, в сторону бесконечного мрака. Он немного нахмурил свои белые брови, как будто его сознание было обеспокоено загадкой, затмевающей опасность, в которой они находились. Она чувствовала, что опасность везде вокруг них, смотрит и ждет в тени, давит на них сзади, словно толкая в проклятую яму. Но когда он заговорил, его скрипучий голос был по-прежнему спокоен.

– Так ты ничего не слышишь?

– Нет, – жалобно сказала Джил, – а что слышишь ты?

Он поколебался, потом покачал головой.

– Ничего, – явно солгал он, – должно быть, я больше устал, чем мне казалось. Я думал... вернее, я не ожидал, что спущусь по лестнице так далеко. Я не собирался.

Джил потрясла эта нотка усталости в его голосе, словно признание того, как близко он подошел к ловушке. Он снова нахмурился, посмотрел вниз во мрак, зиявший у него под ногами.

Потом он вздрогнул и словно очнулся.

– Ты пришла одна? – спросил он.

Она кивнула, хорошо осознавая всю свою нелепость и растерянность, – несчастная фигура в узких грязных джинсах, с обгорающим факелом в одной руке и тяжелым чужим мечом – в другой.

– Другие тоже ищут, – сказала она, не объясняя, почему пришла одна.

– Спасибо, – тихо сказал он и положил руку ей на плечо. – Очень похоже, что ты только что спасла мне жизнь. Я... я чувствовал, как будто на меня наложили чары, как будто... – Он остановился и потряс головой, словно для того, чтобы окончательно придти в себя.

– Пошли, – сказал он наконец, – этот выход самый короткий. Возьми с собой меч, – добавил он, когда она сделала движение положить его туда, где нашла, – он может тебе пригодиться. Своему хозяину он уже больше все равно не нужен.

Когда конвой достиг Карста, воздух был холодным, поздний усталый день клонился к вечеру. Они ехали медленно, потому что голодные лошади смертельно устали, а дорога была крутой и грязной. Ближе к городу их все чаще и чаще останавливали мужчины и женщины, которые разбили лагеря в лесах. Несчастные спешили спуститься к ним по крутым склонам, выпрашивая что-нибудь поесть.

Янус, ехавший впереди, качал головой.

– Все будут делить в Карсте.

– Тьфу, – плюнула женщина в рваном пурпурном платье. – Карст – это если ты еще попадешь туда! Уж те, кто сейчас там, наверняка все разделили! Так они нас и ждали...

Командир молча взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Отойди, – он толкнул коленом своего потемневшего от пота жеребца и проехал мимо нее. Повозки даже не остановились.

– Свинья! – крикнула женщина и резко наклонилась, чтобы подобрать с дороги камень. Удар оказался достаточно сильным и пришелся в спину. Но Янус даже не повернул головы. – Все вы свиньи!

Джил не ожидала этого. Она была почти уверена, что их хорошо встретят в городе.

«Но, – убеждала себя Джил, – люди есть люди – никто не обрадуется повозке с продовольствием, пока не получит первую порцию». Она оглянулась на линию обоза и не увидела, чтобы ее чувства отразились на напряженных и пыльных лицах стражи. «Чертовски дрянная вещь, – подумала она, – рисковать жизнью для того, чтобы кого-то накормить, а в ответ ждать подлого удара в спину». Еще она подумала, что стражники, наверное, видели слишком много проявлений человеческих страстей в этой катастрофе, чтобы еще чему-нибудь удивляться.

Они медленно шли по голубой вечерней дороге с неутомимой стойкостью, которой она немного завидовала. Горожане двигались тупо и устало, молча ведя перегруженных изможденных лошадей. Солнце уже исчезало за вершинами окружающих гор, вечер становился холодным. Скоро должно было стемнеть. Кто-то накинул ей на плечи тяжелый плащ с капюшоном, явно прихваченный в развалинах Дворца, и он беспокойно хлопал ей по лодыжкам, его складки путались вокруг ее меча; ритмическое похлопывание оружия в ножнах по икре было непривычным, но в то же время успокаивающим. Вот бы взять меч с собой в Калифорнию как память об этом странном и ужасном происшествии.

«Откуда, черт возьми, приходят все эти люди», – удивлялась она, когда дюжина или даже больше людей спустились, хватаясь за папоротники на склоне, к дороге перед их повозками. Она посмотрела наверх и, окинув взглядом лес, увидела сотни жалких лагерей, усеявших склоны рядом с Карстом.