Время теней - [29]

— А если он поймет, откуда взялся пистолет?

— Понять он не сможет. Он может только предположить. Но Тарханов не тот человек, который будет действовать, не проверив факты. А их проверить он не в состоянии. Ведь подсунуть пистолет могли и сами менты во время обыска.

— Посмотрим, посмотрим, что сможет Тарханов проверить и чем это обернется. — Генерал, казалось, был даже расстроен, что пока операция проходит строго по плану, придуманному будущим начальником отдела.

Полковник Стариков заметил это и усмехнулся.

Рабочий день начался. Дежурный принес сводку, несколько раз заходили с бумагами на подпись. А они все продолжали ждать сообщения о дальнейшем ходе операции.

Генерал Позвонил в буфет и заказал завтрак на двоих, когда снизу, из отдела кадров, сообщили, что прибыли по запросу два офицера из частей.

— Пошли кого-нибудь из отдела встретить, — приказал генерал.

— Сам схожу, — коротко ответил Стариков. — Мне с этими людьми работать, я их должен знать.

Стариков вышел из-за стола и смешно дважды полуприсел, выставляя перед собой руки, — имитировал элемент зарядки. Выглядело это уродливо и забавно для генерала, который и в свои пожилые годы десяток раз свободно подтягивался на турнике, и, когда за полковником закрылась дверь кабинета, Владимир Андреевич не удержался и сказал вслух:

— Образованный, говнюк… Кандидат психологических, мать его, наук… Посмотрел бы я, как ты по чужим тылам со своей психологией поползал вместе с Тархановым. Тогда бы она в психопатию у тебя превратилась…

Он достал трубку и набил ее табаком. Раскурил со смаком, со злостью. В последнее время побаливала грудь в межреберье, дважды простреленная еще в молодые годы, в корейскую войну, когда генерал был простым офицером-спецназовцем, и он впрямую связывал эти боли с курением. Но курить тем не менее бросать не собирался.

Полковник вернулся минут через десять. Открыл дверь, заглянул и спросил, показывая при посторонних свое трепетное отношение к субординации:

— Разрешите, товарищ генерал?

— Заходите, — генерал ответил деловито, подыгрывая полковнику. Если наедине он и позволял себе резкие высказывания, то при посторонних авторитет будущего начальника отдела ронять не желал. Что ни представлял из себя сам полковник, службу старый вояка всегда ставил выше личных отношений.

Стариков вошел первым, за ним капитан и старший лейтенант, оба в десантной форме. Офицеры вытянулись по стойке «смирно», сделали по шагу вперед, готовые к докладу, но Владимир Андреевич махнул рукой:

— Ладно, ладно, ребята… Доложите потом полковнику… Проходите, садитесь.

Офицеры прошли, чувствуя себя в генеральском кабинете явно неуютно, чуть смущенно отодвинули стулья, сели. Полковник остался стоять у них за спиной, только отодвинул в сторону гору папок с личными делами спецназовцев.

— Как служится? — Генерал поинтересовался. только для вежливости. Он вообще сейчас чувствовал себя чуть не свадебным генералом. Действительно, он эту операцию не разрабатывал, он ею не командует. Но об этом пока знать не следует никому со стороны.

Офицеры сразу не ответили, переглянулись.

— Тяжело служится, товарищ генерал, — наконец сказал капитан. Зарплату не получаем. Мне вот командир, чтобы сюда отправить, у родственников занимал деньги. Сам и отдавать будет. Какая уж тут служба, когда только и думаешь, чем детей накормить.

— Да, это я знаю, — сказал генерал. — А у вас как? — спросил старшего лейтенанта.

— А я издалека. Только что из командировки. Две недели, как меня отозвали. Добираться оттуда долго.

С нашими местными условиями еще не слишком тесно соприкоснулся. Потому судить обоснованно не могу.

— И это я знаю. А там, у них — как?

— Если говорить просто, то — жарко. А если подробнее… Там в чем-то еще хуже, чем у нас, а в чем-то получше. С деньгами, по крайней мере, проблем не возникает — долларами платят, но вот обстановка… Морально себя нехорошо ощущаешь. Не поймешь порой, за кого воюешь, против кого… И с одной стороны наши, и с другой стороны. Как тут себя вести?..

Генерал постучал трубкой о пепельницу, выбивая табак, минуту помолчал. Странно, но он, обычно вникающий во все детали, дотошный и тщательный, сейчас не знал даже, о чем ему говорить с офицерами.

И потому пауза затянулась.

— Ладно, — генерал наконец поднялся, протянул руку, — познакомились для начала. Полковник Стариков введет вас в курс дела. Он — непосредственный руководитель операции. Командир группы пока не прибыл. До его утверждения будете проходить индивидуальную подготовку на базе. До свидания.

Офицеры двинулись к дверям. На середине комнаты тот, что жаловался на невыплаты, остановился.

Посмотрел на стену, почти полностью занятую подробной картой Югославии. Множественные пометки цветными карандашами свидетельствовали, что с этой картой тщательно работают.

— Товарищ генерал, вопрос разрешите?

— Слушаю.

— Туда? — показал старший лейтенант на карту оттопыренным большим пальцем.

— Почти туда… — за генерала ответил Стариков.

А генерал подумал, что такой вопрос может позволить себе только офицер спецназа. Общевойсковой офицер к генералу с таким вопросом не обращается.