Время шаманов - [59]

─ Дорога в ад! – Констатировал доцент.

─ А другой тут и не предполагалось! – Майор лёг на живот и, медленно сползая внутрь, уперся ногами в поперечину лестницы. – Есть контакт – первый пошел.

Кторов без особого восторга исполнил процедуру вхождения в подземный мир.

Землянка была глубокая, почти в человеческий рост. В дальнем углу сложенный из камней круглый очаг с тлеющими углями. Сначала было видно только это. Старик быстро накидал сухих дров и раздул огонь. Едкий дым полез в нос и глаза.

─ Сейчас уйдет – тяга хорошая, – пообещал Отшельник. – Садитесь, куртки снимайте, жарко будет.

Присели посередине на кучу мягкого хлама, потом разглядели, что сидят на бараньих и козьих шкурах.

Старик влез по ступенькам входа и закрыл крышку.

─ Хотели шамана? – Хитро улыбнулся хозяин. – Попали к нему в гости. Сразу к двоим. Вон Эрлик в углу на шкурах. Завтра к полудню помрет.

Кторов и Колчанов одновременно повернули головы влево и увидели в полумраке лежащего на шкурах, укрытого рогожей человека, вернее, только торчащую из-под покрывала голову.

─ Крепко его поранил Курдюм! – Продолжал Отшельник. – Крепко. Но и он ему в пузо успел пулю всадить. Долго бегал, кровь вся почти ушла. Пожар увидел, хотел дочь спасать. Побежал – у ручья упал. Я там его нашел, сюда припер.

─ Что Ляля дочь Эрлика? – Весь вытянулся в лице майор.

─ Дочь. Не торопись, Михаил Иванович, все расскажу. Потихоньку. Ты скажи сначала мне, начальник, догадался кто я?

─ Не догадался, а вычислил. Вывод мой такой – ты Николай Карасёв!

─ Ай-да майор! – Развеселился Отшельник. – Ай-да хорош! Значит, представляться мне нет нужды.

─ Как, Михаил Иванович, вы это знали? – Пришла очередь удивиться Кторову. – Как, как вам удалось?

─ В могиле старый тунгус лежал. Не Бальжит ли Чолпоев, Великий шаман? – Обратился Колчанов к старику.

─ Он! – Погрустнел Карасёв. – Он, великий учитель и великий тунгус. Этот, – указал он в сторону бесчувственного Эрлика, – разрыл могилу, что бы мои духи хранители улетели, чтобы умер и я. Пусть! Мне тоже пора, ждёт меня дед Борька, ночами песни поёт, кличет к себе… – старик поднял взгляд. – Не для этого вас звал, для иного.

Отшельник замер на несколько секунд, словно еще сомневаясь в своих гостях и своем предстоящем поступке. Потом, ни говоря не слова по-собачьи подвинулся к темному мешку в углу землянки, протянул за ним руку, поставил перед собой и стал развязывать, что-то приговаривая себе под нос непонятными словами. Первым из мешка был извлечен позвякивающий металлической мелочевкой бубен, который старик положил возле себя и сделал в сторону Колчанова и Кторова характерный останавливающий жест рукой: «Не трогайте, мол». За бубном появился ритуальный колпак, а следом палки-лошадки. Отшельник откинул в сторону мешок и бережно, как великое сокровище, положил бубен себе на колени, погладил кожу рукой.

─ И сила человека в нём и жизнь тоже, – торжественно произнес старик. – Это для вас в N-ске он просто вещь из музея, а там, в тайге, святыня всего рода. Да и не только. Легенды ходят про него, сказки говорят. Имя ему «Огонь Хэглуна». Бежит охотник Хэглун за лосем и видна эта погоня из сложившихся звезд, у вас называется Большая Медведица, а след от лыж его – Млечный путь. Никогда не догнать охотнику лося и не убить его, но однажды близко Хэглун подобрался к беглецу и ранил его. Тогда содрогнулось небо и выше верхнего мира, и полетел на землю священный огонь неудержимой испепеляющей силы. Вы называете это Тунгусский метеорит. Все в страхе бежали по тайге и люди, и звери, и птицы летали и сгорали в небе. Шаманы испугались и воины-охотники, когда посмотрели, что рыба варенная в реке плывет. Многие шаманы стали в бубны бить и петь, что все три мира: верхний, средний и нижний сошлись и ударились, что только смерть ждет впереди, что духи-сэвэки убежали, а души мертвых-оми пошли гулять по тайге. Было горе большое.

Только один сын шамана сидел, молчал и семь ночей неотрывно смотрел на небо. А потом вышел в круг к костру рода и сказал перед шаманами и воинами: «Охотник опять отстал от лося! Не смерть пришла к нам, знак неба это был. Я пойду в поваленный мёртвый лес, я найду священную берёзу и сделаю шаманского коня самого быстрого, самого сильного. Все духи-сэвэки будут ему служить, все миры объеду на нём, будет счастье и будет праздник!»

Засмеялись взрослые: «Мальчишка ты! Дурачок! Хочешь жареной птицей лететь по небу, хочешь вареной рыбой плыть по реке!».

Снова он говорит: «Пойду я! Двух свидетелей изберите, что пойдут со мной: воина, который мужчинам расскажет, что сделаю я и девушку, которая женщинам поведает, что сделаю я и, что увидит воин».

Тогда заговорил старый, самый старый шаман из рода Росомахи: «Пойдет он! Мы дадим ему двух свидетелей – воина и девушку. А если сделает, то, что сказал, будет великим шаманом нашего рода-племени!»

Дал старый шаман в свидетели ему своих сына и дочь. Через два дня ушли они и ждали их тунгусы много лун.

И пришли они в поваленный лес, где не было ни жизни, ни смерти. Пошел он первым, а свидетели за ним. Много деревьев он не тронул, а нашел берёзу лежащую, на которой уснул мертвый ворон и стал резать её для бубна-коня. Дрожали свидетели и просили его уйти, а он кричал на них и делал свое дело. Тогда не выдержал воин, зарыдал, затрясся от страха и убежал. Осталась с ним только девушка. Когда закончил работу, взял с собой куски священного дерева, забрал девушку и пошел домой.