Время секир - [78]

– Дерись храбро, – сказала она, сжимая ему руку сильными пальцами, – как твой отец.

Мирослава отошла к дочери, крепко прижала ее к боку, как маленькую. Та приникла лицом к маминому телу, обхватила руками, Мирослава сжала в руке оберег и зашевелила губами.

Маленький ронин, восседая на коне рядом с господином, по обычаю торопливо пудрил лицо, тихо пошмыгивая носом.

Отряд выехал в светлеющие сумерки. Женщины молча смотрели вслед своим воинам. Неохотно занимался желтоватый рассвет.

– Не пойму, – негромко сказал князю Ратмир, – почему Стоюту не атаковали. Дозорный что ночью сообщил? Что лагерь как стоял, так и стоит. Никакого штурма. Чего они ждут?

– Бес их знает, – сказал тот, – может, сопротивления такого не ожидали. Решили получше подготовиться.

Ратмир видел, что князь и сам ломает над этим вопросом голову, просто виду не подает. Вестей от дозорного разъезда не было, никаких засад на дороге. Но все равно на опасных участках, там, где лес переходил в большие поляны, крутых поворотах, у входа в перелески и в других местах, где можно было нарваться на засаду, гридни надевали шлемы, обнажали оружие и посылали вперед разведку.

Никого.

Неестественная тишина начинала давить на уши. Не было слышно ни обычного птичьего гомона, ни стрекота зеленой мелюзги из травы. Природа словно притихла в ожидании большой бури – а в небе ни облачка.

На подходе к Стоюте их ждали дозорные во главе с Эйнаром.

– Проверили со всех сторон. Шатры стоят, тихо везде, у костров дозорные, спят вроде… Из крепости ни звука, – доложил Пересмешник, едва сдерживая под собой разыгравшегося от волнения коня.

Тревожно зафыркали, замотали мордами остальные кони.

– Тихо, Черногрив, – князь почесал холку прядавшего ушами коня и поднял голову. – Спят, говоришь? Ну, сейчас разбудим.

Он быстро разделил отряд на две группы для удара по лагерю с двух сторон. В руках дружинников заблестели мечи и топоры.

– Ратмир, ты со своими берешь на себя дозорных у костра. Мы о спящих в шатрах позаботимся. В бой! – Князь пришпорил коня.

Копыта лошадей гридней ударили землю с такой силой, что слегка вздрогнул и покачнулся мир. Отряд всадников хлынул из-за сосен перелеска и разошелся на два рукава, обтекая молчаливую крепость, окруженную шатрами, железными потоками.

Первые конники с треском врезались в натянутые полотнища, рубя веревки, поддерживавшие купола. Тяжелые копыта вздыбленных боевых коней топтали обмякшую ткань, чтобы раздавить тех, кто под ней находился.

Но оружие и копыта тщетно искали жертву. Шатры и палатки оказались пусты.

– Что за… – пробормотал Ратибор, стряхивая с копья клочья растерзанной мешковины.

– Князь! – Ратмир спешил к нему с перекинутым через седло телом воина. – Дозорные у костров… Это наши! Парни из крепости.

– Что? – Князь, едва сдерживая разгоряченного коня, взглянул на залитое кровью лицо лежавшего в седле дружинника.

– Это Храбр. Вроде дышит еще. Остальные мертвы. Их переодели и положили у костров, чтобы мы за дозорных приняли.

– А что же тогда… – Князь посмотрел на крепость. Окованные железом ворота медленно и тяжело открылись.

В проеме показался огромный закованный в золоченую броню всадник в длинном черном плаще. Черты его лица разобрать было невозможно, так как на голову был наброшен длинный капюшон. В одной руке всадник сжимал гигантский топор. В другой – длинное копье, поднятое вверх. На широкое лезвие копья была насажена мертвая голова со слипшимися от крови длинными волосами. Один глаз был открыт и смотрел мутным зрачком в никуда, второй перечеркивала кожаная повязка.

– Хравн, – шевельнул побелевшими от ярости губами князь и взмахнул мечом, описывая над головой обережный круг.

Он оглушительно свистнул, ударив пятками Черногрива, конь и всадник бросились вперед, слившись в одно существо. Дружина со свистом и криками грянула за князем. Ратмир замешкался, спуская на землю раненого. Тот с трудом открыл глаза и что-то прошептал.

– Я вернусь за тобой, – Ратмир хлопнул коня по крупу, разворачивая за гриднями.

Мохноногий конек Рю скакал рядом. Ронин не отставал от своего господина ни на шаг. Глаза на белом от пудры лице превратились в два острых узких лезвия.

Из-за спины выехавшего из крепости всадника с гулом ринулась конница. Над блестящими шлемами реяло черное знамя с вышитым белыми нитями оскаленным черепом пса.

Два потока яростных конников сошлись с грохотом и лязгом. Клинки забарабанили в щиты беспорядочно и часто, будто тяжелые капли железного дождя. Над оскаленными лицами взвились мечи, рычание, крики воинов и визг боевых лошадей, хватавших друг друга крепкими желтыми зубами.

Ратибор Стоянович бросил щит в хрястнувшее под кованым ободом лицо дренга с забранной в две косицы бородой. Взяв тяжелый меч двумя руками, он рубился тяжело и страшно, валил врагов, будто кряжистые деревья. Булат рассекал щиты пополам, кромсал кричавшие от боли тела до костей вместе с кольчугами. Князь рвался вперед, пытаясь прорубиться сквозь строй к убийце воеводы. Налитые кровью глаза искали блеск золоченых доспехов среди орущей круговерти из бури мечей.

– За князем! Быстро! – крикнул Ратмир, принимая щитом вскользь удар тяжелого копья.