Время России - [11]

Я — знаю.

Я внизу, а снизу многое видно.

В моей душе нет места страху. С возрастом чувства уходят.

Лишь оплакиваю тех, кто не дожил до космического будущего, кто не увидел поступи новой России — в общем-то, просто хороших людей.

Справедливости ради отмечу, что и противники России — не ангелы.

Далеко не ангелы.

Справедливости ради заявляю, что скотство человеческое — оно и в Европе скотство. Чистенькое, аккуратное, трудолюбивое. Из-за чего его не сразу разглядишь.

Но я — вижу.

Объединенная Европейская империя, Пятый флот

Адмирал Штерн молча стоял перед офицерами разведки и пялился на них рыбьими глазами. Вот уже минут пять. Офицеры внутренне психовали, но терпели. А что поделать? Во-первых, начальник. Во-вторых, именно вот этот невзрачный старик принес империи большинство побед и обеспечил верховенство звездно-радужного флага в пространстве от Клондайка до Золотых Астероидов. В-третьих, несмотря на его полную невменяемость, адмирала в Пятом флоте уважали, и разведчики в том числе, так что можно было и потерпеть. Ну и что, что стоит над душой, молчит и не дает работать? Адмирал Штерн славился в том числе и тем, что мог вот так постоять в прострации минут десять, а потом выдать четкое решение проблемы. И жесткой рукой провести Пятый флот самым коротким путем к очередной победе, к славе и благосклонности руководства империи. А победа именно сейчас, после неожиданной трепки от русских и потери флагшипа, требовалась как никогда.

— Что мы можем сделать с «тринадцатым»?

Вопрос прозвучал резко и неожиданно.

— Сэр?

— «Тринадцатый», «тринадцатый»! Что мы можем сделать с этим долбаным призраком?

Офицер информации переглянулся с коллегами и встал.

— Капитан Буковски. Сэр, у русских число тринадцать считается несчастливым. У них нет боевых кораблей под таким номером. Соответственно, у нас есть все основания считать облако информации о «тринадцатом» проявлением неомифологии. В боевых частях много таких историй, сэр. В наших частях — тоже. Как правило, они не соответствуют действительности. Победу над русскими «Чертями» приносят вполне реальные SS и «Дьяболо». Сэр.

— Посмотрите на эту сводку, офицер.

Разведчик недоуменно взял в руки мятый листок бумаги.

— Это предоставил мне отдел информации, — пояснил адмирал. — Мой личный отдел информации. Здесь перечислены жертвы «тринадцатого». Кстати, последний потерянный нами флагшип — тоже его работа. Посмотрите — и оцените эффективность, как вы утверждаете, мифического персонажа.

Офицер с сомнением покрутил обрывок.

— Кстати. Буковски, да, я правильно запомнил? Так вот, капитан, вы в курсе, что русские всю важную информацию хранят на бумаге?

— Да, они считают это надежным способом защиты от взлома, — с презрением сказал офицер. — Наши резиденты переснимают их бумаги быстрее, чем они пишутся. Сэр.

— Ничего вы не поняли в защите русских! — бросил адмирал и направился к выходу. — Да, они хранят информацию на бумаге! Но никогда не исполняют то, что там написано! Никогда! Эти русские сами не знают, где хранят настоящие боевые планы! Х-ха-ха-ха!

Капитан проводил его недоуменным взглядом.

— Да, чуть не забыл! — снова появился в дверях адмирал. — Флот получил новые установки невидимости, все в курсе? Ах, вы же разведчики, обязаны знать… Теперь матка русских уязвима. Сделайте так, чтоб наше нападение оказалось для русских полной неожиданностью. Полной! Чтоб никакой долбаный «тринадцатый» не смог помешать! Чтоб от этой долбаной русской матки только обломки остались!

И адмирал исчез окончательно.

— Что-то наш старик сегодня злой, — заметил Буковски.

— Ага. Как выковыряли его из обломков флагшипа, так и не в себе.

— А! Оу! Тогда понятно.

— Понятно, но не все. Буковски, вот ты можешь объяснить, как русские раздолбали нашего флагшипа? Руководитель резидентуры на матке русских заверяет, что «Черти» вооружены облегченными трассерами, он вроде подкупил русских офицеров снабжения. Мы проверили — облегченные трассеры даже «Дьяболо» берут с трудом. А они раздолбали флагшипа. Как, Буковски?

Капитан Буковски повертел бумажку, пожал могучими плечами и вернулся на рабочее место.

— Мы выясним, как, и примем соответствующие меры, — твердо сказал начальник разведотдела. — А сейчас давайте подумаем, что мы сможем сделать по обеспечению внезапности. И, господа, не будем отвлекаться на мифические персонажи. Только реальность, только конкретика. А в реальности русские — слабый противник. У них гнилое государство и никакой дисциплины. Кто из русских офицеров — наши агенты? Давайте подумаем, что они должны сделать, чтоб наше нападение оказалось внезапным. Но сначала пусть они объяснят, как так получилось, что русские снова победили. И не зря ли мы им перечисляем средства на карты пан-эро?

Адмирал Штерн еще не раз появится на страницах моей летописи. Уж очень особое место он занимает в истории земной цивилизации, в космической ее составляющей. Может, читатели двадцать пятого века удивятся, мол, какой-такой Штерн? Может, кроме увешанного всеми мыслимыми постами и наградами Роберта Янга, в истории никто больше не будет упомянут. Может быть, в истории не останется никого, как не осталось следа от России «двухтысячных». Пустой период, говорят, ничего интересного.