Время – река - [6]

Лицо Беллы выглядело серьезным.

– Эта комната всегда была такой. – Она развернулась и вышла из комнаты. – Посмотрим, что там наверху.

С языка Мии были готовы слететь тысячи вопросов о женщине, любившей изящные женские вещицы, но жившей в такой глуши. Но она не посмела задать ни одного вопроса, а вместо этого молчаливо последовала за Беллой наверх по крутой и узкой лестнице. Они вошли в мрачную комнату без мебели, пригодную лишь для того, чтобы сидеть и смотреть сквозь маленькие, грязные окошки. В другом конце комнаты был устроен еще один камин, поменьше, чем внизу. На нем лежала деревянная игрушка. Любопытно, Мия подошла и взяла ее в руки.

– Какой маленький домик! Кто‑то вырезал его из целого куска дерева. Великолепная работа. – Она протянула игрушку Белле. – Как странно видеть его здесь, в рыбацкой хижине.

Белла взяла игрушку и подняла на ладони, словно взвешивая ее.

– Когда‑то это был чердак, где хранились койки для рыбаков. – Потом, вернув игрушку Мие, она добавила: – Но моя мать выросла в этом доме, поэтому я думаю, что она здесь играла.

– Твоя мать жила в этой хижине? – Невозможно было представить себе, что можно воспитывать ребенка в такой глуши.

– Да, так и есть.

– Это ее комната внизу?

Белла покачала головой:

– Моя мать рано вышла замуж и вскоре после этого покинула Эшвилл. Она никогда не возвращалась сюда. Это комната бабушки.

Белла говорила, почти не разжимая губ, а по ее тону можно было догадаться, что она больше не хочет обсуждать этот вопрос.

Когда они вернулись в гостиную, Белла выглядела встревоженной. Она прошлась по комнате, стягивая простыни с немногочисленной мебели. Вещи в викторианском стиле были широкими и громоздкими, больше подходящими для просторного зала, чем для маленькой деревянной хижины. Богато украшенный диван, обитый синим бархатом, сильно выгорел и потерся. Основательный обеденный стол красного дерева был слишком велик для ограниченного пространства помещения, хотя он уже не раздвигался. Внушительнее всего остального выглядел огромный шкаф, изысканно украшенный резьбой в виде оленьей головы с рогами.

– Ого, – только и смогла вымолвить Мия.

– Все это здесь смотрится смешно.

– Мебель замечательная. Просто… неуместная.

Белла хмуро оглядела комнату.

– Все, что связано с этим местом, на самом деле неважно. – Она скомкала снятые простыни, а потом повернулась, чтобы посмотреть Мие в лицо.

– Извини. Мне не следовало предлагать тебе пожить здесь. В хижине действительно некомфортно, и я не уверена, что ты готова остаться здесь, так далеко от своего дома. Это не романтическое место для отдыха. Ты не сможешь снять телефонную трубку и вызвать горничную. Я позабочусь о тебе, но я не намерена быть у тебя на побегушках. Скоро я уеду из города и не смогу присматривать за тобой.

– Я не прошу тебя об этом, – защищаясь, ответила Мия. Хотя в душе надеялась именно на это.

– Здесь, на западе Северной Каролины, много высокогорных городков, а между ними в основном дикая местность. Ты не сможешь воспользоваться сотовым телефоном в случае срочной необходимости. В сильный дождь тебе не выбраться отсюда без полноприводного автомобиля. Возможно, тебе придется здесь застрять. А что ты будешь делать, если отключат электричество? Ты здесь замерзнешь. Да умеешь ли ты хотя бы разжигать огонь?

– Я была скаутом. И у меня есть спички.

Белла скользнула рукой по своей голове, почесала ее и спросила:

– Ты умеешь стрелять?

Мия тихо засмеялась:

– Из ружья? Бог мой, нет.

– Лучше бы ты умела. Что ты будешь делать, если к тебе в дверь будет ломиться какой‑нибудь зверь?

– В образе человека или в каком‑то другом обличье?

– Я серьезно. Я говорю не только о маленьких енотах. Здесь водятся медведи и встречаются ядовитые змеи. Могут встретиться больные или бешеные животные. Они опасны, и ты должна уметь распознавать их и знать, как себя с ними вести. И нужно знать, как вернуться обратно. Если ты заблудишься в горах, об этом никто не узнает.

– Ты пытаешься меня напугать?

– Я пытаюсь рассказать тебе о том, как здесь живется на самом деле. Природа не всегда прекрасна. Она может быть чертовски жестокой.

Сердце Мии забилось, словно ее горло стянули тугим узлом.

– Я знаю, что такое жестокость и безжалостность.

Белла тряхнула головой и опустила глаза.

– Черт. Мия, я не это имела в виду.

– Я знаю, что ты имела в виду. – Она ненавидела слезы, подступившие к глазам. – Белла, я понимаю, что я не привыкла жить в горах – мне далеко до этого. Мне придется многому научиться. Но ничего. Ты называла меня выжившей после болезни. Разве это ни о чем не говорит?

– Мия, конечно, говорит. Но будь реалисткой.

– Я и есть реалистка. Моя реальность довольна сурова. Мне тридцать восемь лет, я осталась без левой груди, без волос, без работы и без мужа. У меня совсем нет денег, чтобы снять жилье. Это мой единственный шанс! Я вынуждена остаться. Белла, я должна понять, за каким чертом я выжила.

Она смутилась оттого, что мгновенная вспышка боли в ее глаза вынудила Беллу отвернуться. Она заговорила тише, но ее голос по‑прежнему дрожал:

– Так много всего случилось за короткое время, что у меня не было возможности осмыслить, что же произошло с моим телом… со