Время расставания - [158]

Лицо Карла тут же помрачнело. Когда Ева заговаривала о тяжелых условиях их жизни, пусть и в шутливом тоне, Крюгер всегда чувствовал себя виноватым. Может быть, когда в город пришли советские войска, им следовало бежать из Лейпцига, как поступили многие их друзья, врачи и профессора, которые ушли вместе с американцами, бросив все свои вещи. Тогда Карл колебался, и его нерешительность оказалась фатальной. Мужчина даже представить себе не мог, что он покинет родной город, издательство, которое досталось ему от предков, тогда как впереди его ждала неизвестность. Однако большая часть издательского квартала лежала в руинах, и миллионы книг обратились в дым. Теперь их семью обеспечивала Ева, прославленная пианистка. Как ни странно, но фрау Крюгер не просила мужа уезжать. Поняла ли она, что он мог почувствовать себя дезертиром? А затем разыгралась драма с Розмари, о которой в семье никогда не говорили, потому что Ева не хотела, чтобы Соня узнала правду.

Это случилось зимой 1946 года. Стоял сильный мороз. Угля не хватало, они не могли толком нагреть квартиру, а рацион домочадцев, крошечной трехлетней девочки и двух безработных женщин — был урезан до минимума. Картофель, хранившийся в погребе, замерз и стал несъедобным. На улицах среди сугробов чернели остовы обожженных стен.

В тот вечер, когда любая женщина старалась вернуться домой до наступления темноты, чтобы не столкнуться с мародерствующими русскими солдатами, Розмари отправилась на поиски еды. Ева слегла, так как сильно простудилась. Несмотря на то что она была укрыта несколькими одеялами, целый день ее трясла лихорадка, и молодая танцовщица не решилась отлучиться, когда было еще светло.

Карл возвращался с работы уставший и подавленный. Взятая им сетка для продуктов осталась пустой. Он зашел в магазин, чтобы купить положенные пятьдесят граммов мяса, но ему сообщили, что продовольствие не завезли вовсе. Когда мужчина свернул на свою улицу, к нему бросился растерянный сосед. «Герр Крюгер, идете скорее, случилось несчастье!» Сердце Карла чуть не выскочило из груди — он подумал, что умерла Ева. Крюгер кинулся бежать. «Нет, нет, сюда!» — закричал сосед и потянул Карла за рукав. Он увлек издателя к широкому проходу, соединяющему две улицы.

Розмари лежала на земле: глубокая рана на виске, разбитые губы, распухшая челюсть. Кто-то из прохожих кое-как запахнул полы ее пальто, чтобы прикрыть окровавленную грудь. Юбку тоже попытались натянуть на бедра, чтобы придать изувеченному телу хоть немного достоинства. Молодую женщину изнасиловали и забили насмерть двое солдат в форме Красной армии. Какая-то пожилая дама все видела из окна своей комнаты, расположенной на первом этаже.

Карл опустился на колени рядом с матерью своей внучки. Потрясенный ужасом, застывшим в глазах молодой женщины, он протянул к ней дрожащую руку, не осмеливаясь коснуться этого зверски изувеченного тела, будто боялся причинить ему лишнюю боль.

«Это плата за наши преступления… Моя десятилетняя племянница… И ее мать тоже… Прямо на глазах у моего брата… Он пустил себе пулю в лоб», — прошептал бесцветным голосом какой-то мужчина, стоящий рядом.

Карл с трудом подавил приступ гнева. Эти ужасные истории, их знал каждый. Советские военные оказались безжалостными. Русские офицеры не могли контролировать своих солдат, ослепленных ненавистью и жаждой мести.

Очень осторожно Карл просунул руки под колени и спину Розмари и с трудом поднял тело погибшей. Нет, она не была тяжелой, но сам Карл сильно ослаб. «Позвольте мне помочь вам», — предложил незнакомый мужчина. «Нет! — возразил Карл. — Я сам». Он не хотел, чтобы чужой человек касался Розмари, она и так уже достаточно настрадалась, к тому же Крюгер ничего не знал об этом мужчине. Один Бог ведал, что тот творил во время войны.

По дороге к дому издатель несколько раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Он положил Розмари на диван в гостиной, накрыл простыней и отправился вызывать полицию.

«После этой драмы я должен был увезти их, — думал Карл, глядя на Соню. — Но Ева была так больна, и с малышкой на руках я не знал, как это сделать».

Дом на Катариненштрассе был разрушен, и они переехали в квартиру, которую через какое-то время у них конфисковали новые власти. Отныне семья Крюгеров проживала в здании из серого камня, в здании, лишенном души и удаленном от центра города. Но, по крайней мере, у Сони была собственная комната.

Издательство Карла национализировали, печатные станки конфисковали и отправили в Советский Союз. Сумев доказать, что он не занимал никаких важных постов в нацистской администрации, Карл поступил на службу, став ответственным за выпуск серийных книг. Он с энтузиазмом взялся за издание детективов и научной фантастики — такие книги находили широкий отклик у публики, стремящейся к новым ощущениям. Лишь подборка советской литературы не имела должного успеха, к великому огорчению русских, ответственных за культуру.

— Что ты собираешься играть сегодня вечером? — спросил Карл, помогая Еве надеть пальто и глядя, как Соня поправляет берет.

— Как обычно, Шопена. — В голосе пожилой женщины звучала ирония. — Почему-то они отказались от предложенной мною «Венгерской рапсодии» Листа.