Время Путина - [16]

У каждого из нас есть много стимулов, которые определяют наше поведение в жизни, в обществе, а также выбор профессии. Художник, композитор, педагог, врач, банкир, инженер, офицер, следователь уголовного розыска — это не только люди разных профессий, но и разных стимулов. У отдельных людей такие стимулы гипертрофированы; эти люди жаждут власти, богатства, славы, удовольствий, а то и всего вместе. У людей, которые выбирают карьеру ученого, доминируют такие стимулы, как любознательность, стремление к открытию чего-то нового. Очень сильным стимулом может быть изобретательство. Свои стимулы есть у проповедника и у поэта, у садовода, у национального лидера. Я уже говорил в предыдущей главе, что у разведчика особые стимулы, он служит своей стране тайно, не рассчитывая ни на богатство, ни на славу, он никого не учит. Его стимулы — это особая форма патриотизма и чести, а также особая сила и форма доверия к этим людям со стороны государства. Олег Блоцкий, начиная главу о работе В. Путина в разведке, приводит слова Чарльза Росселя: «Положение работников разведывательной службы весьма скромное. Спокойное рукопожатие начальника или произнесенные тихим голосом слова “чистая работа” — вот максимум того, на что можно рассчитывать. Однако для людей, ищущих опасности, побуждаемых чувством патриотизма и готовых в случае необходимости пожертвовать своей жизнью, ничто не может сравниться с работой в этой области». Но и крах государства, которое когда-то потребовало себе на службу силу, энергию, ум, способности и саму жизнь разведчиков, также рождает сильные эмоции. «То, что мы делали, — говорил позднее В. Путин, — оказалось никому не нужным. Что толку было писать, вербовать, добывать информацию? В центре никто ничего не читал. Разве мы не предупреждали о том, что может произойти, не рекомендовали, как действовать? Никакой реакции. Кому же нравится работать на корзину, вхолостую? Тратить годы своей жизни. На что? Просто получать зарплату?.. Короче, когда в январе 1990 года мы вернулись из Германии, я еще оставался в органах, но потихоньку начал думать о запасном аэродроме. У меня было двое детей, и я не мог все бросить и пойти неизвестно куда. Чем заниматься?»[49].

Владимир Путин получил предложение занять должность помощника ректора Ленинградского университета по международным связям. Эта должность была тогда вакантной, но и в прошлом ее занимал, как правило, сотрудник КГБ. Это была, как тогда говорили, работа в «действующем резерве». В. Путин охотно принял предложение. Ректор ЛГУ Станислав Петрович Меркурьев, академик и лауреат Ленинской премии, специалист по вычислительной физике и математике, хорошо встретил своего нового помощника. Начиная работу, Владимир Путин думал уже не о службе в «органах». Он думал о защите диссертации, о преподавательской деятельности и о работе юриста. Его совсем не прельщала карьера бизнесмена. В. Путин выбрал для себя тему по международному частному праву, чтобы задействовать в этой работе знание немецкого языка и Германии, а также использовать некоторый багаж навыков и опыта разведчика. Его научным руководителем стал Валерий Абрамович Мусин, один из лучших тогда специалистов в области международного права.

В Ленинграде Владимир Путин с семьей стал жить у своих родителей, в трехкомнатной квартире на Среднеохтинском проспекте. Квартира располагалась в хорошем, но очень давно не ремонтировавшемся доме. Людмила Путина также устроилась на работу в ЛГУ — на кафедру иностранных языков. Она начала преподавать здесь немецкий язык, так как испанский и французский языки порядочно подзабыла. Кроме того, Людмила начала занятия на курсах вождения — у Путиных в это время уже была машина «Волга».

Ленинград находился тогда в крайне запущенном, даже бедственном состоянии, и это состояние распада ощущалось здесь сильнее, чем в Москве. Лично я побывал в городе на Неве с циклом лекций в 1989 году — по приглашению ЛГУ и Дома композиторов. У меня были встречи со студентами, с учеными, с литераторами Ленинграда. Город поразил меня общей запущенностью, крайней разноголосицей, сильной неприязнью к Москве и властям и полным отсутствием какого-либо воодушевления. Во главе Ленинградского обкома партии стоял тогда Борис Гидаспов, выдающийся ученый-химик, академик, прекрасный человек, но не имевший опыта партийной и политической работы. В партийной организации города преобладали консервативные настроения; здесь выступали за отделение от «ревизионистского» ЦК КПСС и за образование самостоятельной Российской коммунистической партии. В городе активно выступали самые разнообразные неформальные группы, течения, мелкие партии.

Среди избранных от Ленинграда народных депутатов СССР наиболее заметными оказались не Гидаспов, не Валентина Матвиенко и не соратник Тельмана Гдляна Николай Иванов, победа которого по всему Ленинградскому национально-территориальному избирательному округу № 19 РСФСР оказалась для всех неожиданной, ибо этот человек с сомнительной репутацией не был даже жителем Ленинграда. Больше других отличился в 1989 году Анатолий Александрович Собчак, пятидесятилетний профессор и заведующий кафедрой хозяйственного права, который только в 1988 году вступил в ряды КПСС, чтобы помогать перестройке. А. Собчак был избран народным депутатом СССР от избирательного округа № 47 в Ленинграде. Уже выступления на Первом съезде народных депутатов СССР закрепили за Собчаком репутацию искусного, компетентного и независимого оратора. После съезда А. Собчак вошел в МДГ — Межрегиональную (и оппозиционную!) депутатскую группу, возглавляемую Борисом Ельциным и Андреем Сахаровым. Однако и здесь на утомительных фракционных собраниях Собчак сохранял независимость и пытался укрепить связи не только с Ельциным, с депутатами из Прибалтики и из «московской группы», но и с Горбачевым, которого он всерьез рассчитывал привлечь на сторону «демократов» и оторвать от «консерваторов» из Политбюро.