Время повзрослеть - [16]

— Боже мой, он прекрасен! — искренне восхитилась я. — Маленький кусочек рая.

Индиго рассеянно улыбнулась.

— Извини, я только закончила свою утреннюю медитацию, — сказала она. — А еще моя мама недавно уехала в Тринидад, и я пытаюсь вспомнить, кем я была до того, как она захватила мою квартиру. Она ненавидит Нью-Йорк, по-настоящему ненавидит, поэтому отказалась выходить из дому. Единственное, чего она хотела, — быть с ребенком. Я умоляла ее выйти на прогулку, но она возражала: куда я пойду? Говорю: я не знаю, мам, что бы ты хотела увидеть в Нью-Йорке? На что бы ты хотела посмотреть в этом огромном красивом мире?

«Ох, Индиго, я буду скучать по тебе, — подумала я. — Если ты и даешь трещину, то делаешь это красиво».

Потом она вспомнила что-то, вспомнила, как мечтала стать частью Вселенной. Йоганутая Индиго.

— Конечно, я всегда рада помощи. Она уделила мне свое время, и я благодарна. Я… — Она внимательно посмотрела на своего малыша, почти с обожанием.

«Не говори ничего», — подумала я.

— Он благословлен, — вздохнула Индиго.

«Однако я выживу без тебя», — решила я.

Имя ее ребенка — Эфраим.

— Это старческое имя, — сказала я. — Имя старого мертвого мужика из Библии.

— Мы собирались назвать его Тайлером, но потом взглянули ему в глаза, сразу после того, как он родился, и нам показалось, что ему уже тысяча лет, и я произнесла: Эфраим. Мудрость столетий в одной голове.

— Как оно вообще? — спросила я. — Иметь ребенка, быть матерью?

— Такое чувство, что вся моя вселенная сжалась и снова развернулась, очистив мою душу и разум.

Я рассмеялась, а Индиго моргала и улыбалась. Ничего из этого не казалось ей смешным. Она на планете Индиго, а я всего лишь посещаю ее.

— А что думает Тодд? — спросила я.

Тодд — инвестиционный банкир. Тодд в порядке. У него все хорошо. Он из Сиэтла и чуть не стал доктором вместо банкира. Начал он свой бизнес в микрофинансировании, чтобы помогать детям из Туниса, страны, которую он посещал как волонтер от колледжа, когда еще был христианином. Отрекшись от христианства, он в течение десяти лет очищал свою совесть в Трайбеке, используя деньги с Уолл-стрит для растопки. После он встретил Индиго. И теперь они погрузились во все это — лофт, брак, ребенок.

— Тодд обожает Эфраима. Обожает. Правда, ты еще не видела мужчину, который был бы так очарован своим чадом. Каждое утро перед работой он берет его с собой на прогулку по окрестностям. Он хвастается им везде, куда идет. Это мило.

Ребенок заплакал. Индиго запустила руку в многочисленные складки ткани и ловко извлекла оттуда большую грудь с огромным набухшим соском. Ее одежды развевались вокруг нее. Она поднесла ребенка к соску.

— Что у тебя нового? — спросила она. — Расскажи, чем занимается оставшаяся часть мира. Я умираю от любопытства.

— Я посещаю психотерапевта.

— Не знала, что ты снова проходишь терапию, — сказала она.

— Я и не прохожу, — ответила я. — Я скорее любитель. Не знаю. Все новое — хорошо забытое старое.

Ребенок сосал, громко причмокивая.

— Просто иногда нужно с кем-то поговорить.

— Не нужно рассказывать мне о терапии. Мы с Тоддом начали ходить к психотерапевту через полгода после свадьбы. Это был его подарок мне. Он организовал встречу с лучшим семейным консультантом в городе.

Ребенок сосал и сосал.

— В основном мы с этой женщиной говорим о моих отношениях, — вставила я.

— Это здорово, — улыбнулась она.

— Хотя у меня нет отношений. Какой-то сплошной хаос.

— Это всего лишь начало, — успокаивала она меня, поглаживая младенца по голове.

— Мне кажется, что я вечно буду одна. — Я начала расстраиваться.

— Это нормально, если тебе хочется быть одной.

— Я не уверена, что хочу этого, просто мне кажется, что так будет, — сказала я. — Ну, большую часть времени это так. Все сложно. У меня ничего не бывает, как у нормальных людей. Хотя я хожу на свидания. Я трахаюсь. Я ищу.

— Тебе не нужно быть с кем-то, не это определяет твою значимость, — умничала она в лофте стоимостью два миллиона долларов, купленном ее мужем.

— Я знаю.

Люди постоянно ищут новой жизни. Я знаю об этом, поскольку я больше не вижу их после того, как они находят эту новую жизнь. Они заводят детей или переезжают в другие города либо просто в другие районы, ты ненавидишь одного из супругов, или один из супругов ненавидит тебя, или они начинают работать в ночную смену, или готовиться к марафону, или перестают ходить по барам, или принимаются посещать психотерапевта, или осознают, что ты им больше не нравишься, или умирают. И только я остаюсь вне игры.

— На самом деле ты никогда не бываешь одна. Вокруг тебя всегда есть люди, — прошептала она. — И энергия.

Индиго всегда оставалась одним из моих самых главных фанатов.

Она оторвала ребенка от груди и положила себе на плечо. Пока подруга помогала ему отрыгнуть, она изучала меня. Только тогда я поняла, что плакала все это время. Нечестно! Я не расплакалась бы, если бы сперва не побывала на сеансе терапии! Это ослабило мою выдержку. Тут нет моей вины, хочется мне убедить Индиго. Виноват кто-то другой.

Индиго предложила мне бокал вина, но я отказалась: было только одиннадцать часов, хотя, конечно, мне хотелось выпить, вне зависимости от времени суток.