Время полыни - [15]

И посмотрев на шторы, почему-то виновато добавила:

– Новых нет. Вы уж как-нибудь с этими.

Она вышла, плотно затворив за собой дверь. Сергей постоял с минуту, потом подошел к двери, запер замок. Критически осмотрев, ножом, как отверткой, подкрутил хлипкие шурупы. Поразмыслив, поставил на задние ножки стул и прислонил его спинкой к двери: если ночью кто-то попытается открыть дверь, стул своим падением предупредит о незваных гостях.

Доев небогатый ужин, Птица расстелил постель и лег спать. Покрутившись с минуту под тощим казенным одеялом, он нащупал под подушкой приятный холод пээмовского металла и погрузился в сон.

Сны были обрывистыми и тревожными. Виделись то облезлые хари, то бегущие без рельсов поезда, а потом и вовсе уж какой-то бред.

Ему приснилось огромное пушистое облако, к которому был приставлен конец пожарной лестницы. Опиралась же она на живую кашу копошившихся мохнатых существ. Посреди лестницы висел Серега.

Судорожно перебирая руками перекладины, он пытался подняться наверх. Каждый раз, когда облако было уже рядом, лестница неожиданно складывалась. Твари снизу нетерпеливо стучали крысиными хвостами, и Сергей, холодея от ужаса, вновь рвался к спасительной высоте.

Это длилось бесконечно долго, пока наконец Птица рывком не вскочил на заветную, клубящуюся снегом шапку. Потея от усилий, он втащил за собой лестницу и попытался отдышаться.

Когда же Сокольских осознал, что облако – это на самом деле огромный клуб радиоактивной пыли, оно гнилостно лопнуло. Вместе с лестницей он полетел в чавкающий внизу ад.

Резко открыв глаза, Сергей проснулся. Было уже утро, за окном пели птицы и грохотала металлическая стремянка. В свете выглянувшего впервые за все это время солнца он снова осмотрел комнату. Она была такой же, как и вчера. На столе лежали сморщенные сухофрукты, на плечиках вешалки болталась высохшая одежда. Стул по-прежнему подпирал дверь.

Часы показывали четверть десятого. Необходимо было провести этот день с пользой. Поэтому, несмотря на сильное желание поспать до обеда, Сергей умылся и поскреб бритвой мятую физиономию. Одевшись, спустился на улицу.

Здание пансионата представляло собою букву «П», обращенную верхней перекладиной в сторону дороги. Во внутренний двор, образованный правым и левым крыльями строения, выходили лестницы. По одной из них Птица и вышел на свежий осенний воздух.

Асфальтовые дорожки, дикие груши, ветки рябины – маленький парк жил своей неторопливой жизнью. Возле распределительного щитка трансформаторной будки возился человек. Распахнутая дверца с облезлыми буквами «ЩР-7» скрывала его лицо и плечи. Алюминиевая стремянка, разложенные инструменты и «Твою мать, да что ж такое…» выдавали серьезность мероприятия. Сергей заинтересованно подошел ближе.

Молодой мужчина в советской спецовке молодежных строительных отрядов осторожно тыкал индикаторной отверткой в недра трансформатора.

– Бог в помощь, – поприветствовал его Птица.

– Не отказался бы… – Мужчина отложил отвертку и задумчиво почесал затылок. – Все утро колупаюсь. Не пойму: то ли от воды закоротило, то ли реле от старости накрылось?

Сокольских заглянул в щиток, осмотрел его. Взяв отвертку, кивнул на трансформатор:

– Разрешишь?

– А шаришь? – вопросом на вопрос ответил электрик.

– А то! Пятый разряд, до «штуки» допуск. – И Сергей начал деловито свинчивать заднюю крышку.

– Ну, тогда валяй. А то, если честно, у меня уже руки ходуном ходят. – Электрик достал из кармана сверток с семечками и принялся их неторопливо лузгать. Закрашенные толстым слоем краски болты поддавались с трудом. Открутив восемь штук, Сергей снял крышку.

– Ну, что там?

– Похоже, предохранитель сработал да и прикипел. Чистить надо, а так нормально вроде. – Птица постучал отверткой по металлу, и с предохранительного реле посыпалась труха нагара. Зачистив контакты до блеска, поставил все обратно, посадил крышку на два болта, а остальные кучкой сложил сверху.

– Дальше сам, – улыбнулся Сергей и вытер руки о протянутую ветошь.

Электрик склонился над щитком, щелкнул, и трансформатор тотчас жизнерадостно загудел.

– Вот спасибо, выручил. – Мастер пожал Сокольских руку и представился: – Сашко. Кореша кличут Мангустом. Но это длинно, поэтому можно просто – Манга.

– А почему – Мангуст? – полюбопытствовал Серега.

Собеседник докрутил болты, захлопнул щиток и, собирая инструменты, стал рассказывать:

– Я в свое время много по стране поколесил. Аккурат сразу после развала «нерушимого». Так вот, в Средней Азии мы с бригадой высоковольтную ЛЭП тянули. То да се, пески, барханы. У меня от природы реакция отменная, так, веришь, я кобру голыми руками научился ловить. Она даже среагировать не успевала, как я ее за горло «цап», и ваших нет! А уж на что она, змеина, шустрая. Потому и прозвали мангустом. Да только… – Он сплюнул, вспомнив что-то нехорошее. – Лет пять назад, «на грудь» принявши, полез я вот в такую же хрень, – Сашко кивнул на трансформатор. – Ну, по пьянке «дугу» и словил. Тряхнуло так, что, когда на землю шваркнулся, только ботинки дымились. После этого не то что реакцию потерял, моргать с задержкой стал.