— В шахматах нельзя смошенничать, — сказал он. — Не-в-в-в-оз-можно. В шахматах, в них все видно, все на доске. Природа игры в шахматы такова, что мошенничество в ней невозможно.
— Я тоже так думал, — сказал человек. — Но возможность все же есть.
— Ну, меня это нисколько не удивляет, — вмешался бармен. — Как только я увидел эту холеру, сразу понял, что мошенница.
— Два виски с водой, — сказал человек.
— Хватит с вас, — сказал бармен. Он яростно сверлил глазами механический мозг. — Откуда мне знать, может, она уже пьяна.
— Нет ничего проще. Спросите ее что-нибудь, — сказал человек.
Посетители передвинулись и уставились в зеркало. Все мы по уши завязли в этом деле. Мы ждали. Был ход бармена.
— Что спросить? О чем? — сказал бармен.
— Все равно. Выберите пару больших чисел и попросите ее перемножить. Пьяный не сможет перемножить большие числа, не так ли?
Машина слегка задрожала, как будто внутренне готовясь.
— Десять тысяч восемьсот шестьдесят два умножить на девяносто девять, — со злостью произнес бармен. Нам было ясно: он выбрал две девятки, чтобы усложнить задачу.
Машина замерцала лампочками. Какая-то трубка плюнула, стрелка резко переместилась.
— Один миллион семьдесят пять тысяч триста тридцать восемь, — сообщила машина.
Ни один стакан не поднялся во всем баре. Люди сидели, мрачно уставившись в зеркало, некоторые изучали собственные лица, другие стреляли глазами в сторону человека и его машины.
Наконец какой-то моложавый посетитель с математическими способностями достал листок бумаги и карандаш и углубился в расчеты.
— Все правильно, — сообщил он через несколько минут. — Вы не можете сказать, что машина пьяна.
Теперь все уставились на бармена. Неохотно он налил две порции виски и два стакана воды. Человек выпил свой бокал. Затем он залил в машину ее порцию. Лампочки на щитке немного побледнели. Один из ослабевших рычажков вяло опустился.
Некоторое время бар покачивался, как корабль в спокойном море. Каждый из нас, казалось, старался переварить ситуацию с помощью выпивки. Множество стаканов были вновь наполнены. Большинство искало помощи в зеркале — в этой последней апелляционной инстанции.
Парень с расстегнутым воротником расплатился. Он сделал несколько деревянных шагов и встал между человеком и машиной. Одну руку он положил на плечо человеку, другой обнял машину.
— Пошли отсюда и поищем хорошее местечко, — сказал он.
— Ладно, — согласился человек. — Годится. Мой автомобиль стоит на улице.
Он расплатился за выпивку и положил чаевые. Мягко и немного неуверенно он взял машину под мышку. Затем он и его новый знакомец вышли на улицу.
Бармен проводил их пристальным взглядом и снова принялся за свои несложные обязанности.
— Значит, снаружи у него автомобиль, — сказал он с мрачным сарказмом. — Просто потрясающе!
Посетитель, сидевший в конце стойки, у двери, отставил свой стакан, подошел к окну, раздвинул занавески и выглянул наружу. С минуту он смотрел на улицу, затем вернулся на свое место и обратился к бармену:
— Это еще более потрясающе, чем вы думаете, — сказал он. — У него «кадиллак». И кто из них троих, по-вашему, сел за баранку?
