Время остановится в 12:05 - [53]

Твое знакомство с Керри этому поможет. Приятно встретить родственную душу, правда? Как не проникнуться доверием друг к другу, пройдя одни и те же испытания? В этом и заключается привлекательность ловушки.

Давай спи, набирайся сил. Тебе они понадобятся. Открытие, которое ты сделаешь, станет последним барьером. И тебе нужно будет его преодолеть. Не знаю, как ты отреагируешь, как воспримешь переворот всех твоих привычных ориентиров. И мне не терпится узнать. Но ожидание восхитительно само по себе. Весь интерес – в выборе, который я тебе оставляю. Всё удовольствие – в неизвестности, которая так редко встречается в моей жизни, настолько предсказуемы люди. Неопределенность – роскошь для Дьявола. И до сих пор ты был щедр со мной.

Не разочаруй же меня, Томас, и в этот раз. И ты не пожалеешь. Хотя компенсацию получишь в любом случае.

Он красив, твой новый дом. В панорамных окнах отражается солнце, от утренних лучей сверкает гладь бассейна, переливаются радугой веера воды поливальной установки.

Я смотрю на бронированный фургон, который срывается с места и теряется из виду на красивом проспекте Тишины, где выстроились в ряд, окруженные зелеными лужайками, казенные виллы главных сановников государства. Я расправляю измятую куртку. Секретарь Министерства госбезопасности любезно возвратил мне мою одежду и часы-браслет, чтобы я выглядел прилично на судебном процессе, который будут транслировать по телевизору. Я задействовал некоторые функции циферблата, и мне было достаточно послать сигнал в чипы моих конвоиров, чтобы они доставили меня к тебе и продолжили свой путь ко Дворцу правосудия уже порожняком. У них не останется никакого воспоминания об этом небольшом изменении маршрута, и они будут очень удивлены, обнаружив, что в фургоне никого нет. В новостной программе меня объявят в розыск, и, я надеюсь, это компенсирует потерю дохода от рекламы, которая сопровождала бы онлайн-трансляцию судебного процесса. Больше никто не увидит Оливье Нокса. Кроме его приемной семьи.

Я подхожу к решетке. Нажав две клавиши на часах, отключаю охранную сигнализацию, перелезаю через ограду, прохожу через сад между веерными струями искусственного дождя и направляюсь к красивому домику рядом с бассейном, предназначенному для гостей. Отличное укрытие, если учесть, что гостей у вас никогда не бывает.

Вы с матерью найдете меня в свое время. А пока предоставлю вас самим себе. Сегодня вы сделаете решающий шаг в ваших отношениях. И это заставит тебя поверить, что я безнадежно проиграл.

До встречи».

26

Будильник вырывает меня из сна. Шесть часов. На улице уже светло. Я встаю, удивленный ощущением счастья внутри меня. Мирной тишиной вокруг. Я зову Пиктона, повсюду ищу его. Но он исчез. И хронограф тоже.

С внезапной тревогой выскакиваю на балкон. Внизу я вижу клумбу недавно высаженных петуний, которая теперь похожа на поле битвы.

Я возвращаюсь в комнату, спускаюсь по лестнице и бегу туда, где установлена охранная система. Выбираю на пульте записи камер наблюдения. Откручиваю записанное назад. Смотрю, как с первыми лучами солнца медведь пятится к петуниям, подпрыгивает и взлетает к балкону. Включаю режим воспроизведения. Он плюхается в цветы, встает и топает к воротам, неся хронограф на плече, как ружье.

Я меняю угол обзора. Камера № 3 записала, как он протискивается сквозь прутья решетки, встает на тротуаре и ждет, когда с ним поравняется мусоровоз. Между двумя движениями подъемного крана, опрокидывающего контейнеры в кузов, я успеваю увидеть, как беглец прыгает на подножку. Затем мусоровоз выезжает из зоны видимости.

Надеюсь, мои слова подействовали и профессор решил вернуться к внуку. Но тогда зачем он унес ручку? Чтобы помешать мне вернуться в прошлое? Или чтобы послать туда кого-нибудь более сговорчивого?

Ладно, сейчас некогда ломать над этим голову. Я бегу на кухню готовить завтрак матери. Наверное, так даже лучше. Если бы медведь не стащил у меня хронограф, я бы наверняка уничтожил его, чтобы избежать соблазна вернуться в прошлое. Тем более что Керри тоже хочет вернуться и переписать в четыре руки нашу с ней общую судьбу. Но это невозможно. Никогда нам не удастся создать приемлемое настоящее, воздействуя только на прошлое. Если знаешь, что можно улучшить свою жизнь, вычеркнув то, что не нравится, ничего не выходит. Мы всегда недовольны, всегда хотим чего-то другого и всё исправляем, исправляем, ни на шаг не продвигаясь вперед.

Я мечтаю о реальной истории с Керри Лангмар в настоящем и особенно в будущем. И я не забыл о Бренде. Но воображаемые шансы, которые я ей даю, перекраивая прошлое, не лучше той искусственной жизни, которую поддерживают в ней врачи. И мне всё равно кажется, хотя, возможно, это бред, что ее собственное решение – не выходить из комы. Так что от самой Бренды зависит, останется ли она в живых, когда в пятницу ее отключат от аппарата. Но когда я пытался говорить с Брендой в больничной палате, я ни разу не спросил, чего она хочет.

Я всегда решал сам, как ей будет лучше. Но думал при этом не о Бренде, а о том, чтобы самому не страдать от ее отсутствия. Теперь, когда я переключился на Керри, я говорю себе, что Бренда, может, и не хочет просыпаться. Например, из-за последствий, которые неизбежно возникнут после комы. Хотя от этих мыслей я всё равно чувствую себя виноватым.