Время остановится в 12:05 - [22]

– Тише вы! – орет сосед.

– Заткнись! – огрызается Эдна.

Повернувшись, чтобы ему ответить, она замечает свет в кабинете Пиктона. Я поспешно отступаю назад. Но поздно. На лестнице уже раздается ее топот. Я надеваю на ручку колпачок и складываю «дорожную карту». Прячу всё в карман и, смирившись, выхожу на лестницу, собираясь принять на себя ярость вдовы.

– Это ты принес его сюда! На чьей ты стороне, Томас? Мне восемьдесят лет, по-твоему, я не имею права начать новую жизнь?

И она выставляет меня на улицу, не слушая никаких объяснений. Но, может, это и к лучшему. Я совсем запутался в кротовых норах, на которые ей совершенно наплевать.

– Отлично всё получилось! – радуется медведь, лежа в луже. – Ты бы видел физиономию этого старого ловеласа! Но каков наглец: забирает у меня жену, пижаму, тапочки… А дальше что будет? Я тебе скажу, чего он хочет на самом деле, – вызнать шифр от моего сейфа! Чтобы украсть мои неизданные работы, опубликовать под своим именем и избраться на мое место в Академию наук! Слушай, отвези меня к нему, на проспект Превентивной войны, 12! Я еще раз покажусь ему, чтобы отбить охоту возвращаться сюда.

Я вынимаю медведя из лужи, выжимаю и прячу под куртку. Он меня обманул. Ему плевать на мои проблемы, на Бренду, на весь мир. Космическое сознание – ага, конечно! Он деградировал полностью. Я думал, что смерть – это новая форма роста: мы развиваемся, взрослеем, учимся понемногу отрываться от Земли и ее материальных благ… Но только не Пиктон. Его интересует только собственное «я», его дом, его делишки и академическое кресло. И он уговорил украсть его из музея только ради того, чтобы выкинуть соперника из своих домашних тапочек. Я хочу, чтобы он помог мне исправить прошлое, а он думает только о том, чтобы воспользоваться мной для улаживания своих дел в настоящем. Плохое начало для сотрудничества.

– Проспект Превентивной войны, дом 12, – говорю я шоферу, садясь в лимузин и захлопывая дверцу.

– Спасибо! – ликует мой сообщник, потягиваясь у меня на животе. – Итак, как прошло проникновение в другую реальность?

– Заткнитесь.

– Оно не могло получиться с первого раза, я знал. Это нормально. Ты задавался вопросами вместо того, чтобы действовать. Ты дал волю воспоминаниям вместо того, чтобы начать с чистого листа. Поэтому ты вернулся. В следующий раз я дам тебе…

– Я сказал: заткнитесь.

Медведь не настаивает. Я справлюсь самостоятельно. Один урок я усвоил: мне не нужны никакие свидетели. Как в прошлом, так и в настоящем. Я был сосредоточен на Ноксе, на его памяти, которая подавляла мое воображение. Но не только в нём была причина неудачи. Первые попытки провалились, потому что я доверился Эдне Пиктон. Я постоянно спрашивал, ожил ли Пиктон от моих действий. Тогда как она знала, что он умер по моей вине. Она не верила мне и препятствовала новой реальности, которую я пытался ей навязать… А сегодня ночью Пиктону было наплевать, что я спасаю его в прошлом. Он думал лишь о том, как бы сбагрить меня куда-нибудь, пока он будет метить территорию у постели своей вдовы.

Но в конечном счете это даже хорошо. Теперь я знаю, что могу доверять только себе. Я ясно вижу все препятствия, подводные камни и мнимых союзников, которые действуют против меня. Теперь я собираюсь создать себе другое подкрепление, которое, я знаю это по опыту, гораздо надежнее всяких абстрактных умствований.

– О чём это ты думаешь? – интересуется медведь.

Я стараюсь быстренько выкинуть всё из головы на случай, если он вздумает в ней покопаться. Не хочу, чтобы он прочел мои мысли. Оборачиваюсь и смотрю на группу подростков, за которой следует отряд людей в униформе. Это бригада по борьбе с малолетними преступниками.

– Зря они так борются с молодежью, – замечает медведь тоном пророка.

– С каких это пор вас интересует молодежь?

– Меня интересует всё. Ты бы это понял, если бы не был так враждебно настроен. Но в твоем возрасте это естественно.

Я не удостаиваю его ответом. Профессор продолжает, смягчившись:

– Ты считаешь меня слишком приземленным. Я чувствую. Но если я устраиваю сцены с Уорреном Бошоттом, то, поверь, это еще и от стыдливости. Чтобы не страдать в открытую.

Его плюшевый живот надувается, и он горестно вздыхает.

– Вот так-то, дружок. Выходит, нужно было умереть, чтобы понять, как я привязан к этой чертовой Эдне. То, что при жизни казалось обузой, вдруг стало нужным позарез. Когда-нибудь сам поймешь…

Лимузин тормозит перед маленьким домиком без палисадника.

Три окна на первом этаже освещены.

– Не звони, – советует медведь. – Помоги мне забраться на крышу, а я потом спущусь по дымоходу. Отличный план, согласись! – радуется он, предвкушая реванш. – Это добьет нашего сердечника.

Я выхожу на тротуар, хватаю ревнивца за нос и выдергиваю из куртки.

– Ты слышал, что я тебе сказал, Томас Дримм?

Да, я слышал. И мысленно посылаю его подальше. Я не должен допускать, чтобы он разжалобил меня своими переживаниями. У меня нет права отвлекаться от главного.

Я иду прямо к крыльцу. В двери сделан лаз для кошки. Чтобы сократить церемонию прощания, я пинком отправляю туда профессора, невзирая на его бурные протесты.