Время орка - [19]

«Когда ночь окрасится кровью… — вспомнил он. — Когда ночь окрасится кровью, они вернутся».

— Меня зовут Уолтер, — дружелюбно представился один из новых напарников, подняв ладонь в приветственном жесте.

Эдуард поднял опухшее, грязное лицо и безразлично посмотрел на новых сокамерников.

Первый, молодой человек неприметной внешности, мог быть как северянином, так и уроженцем любой другой провинции. Кожа его всё ещё помнила, что такое солнце, а волосы и борода были слишком ухожены для тоннелей. Эдуард сразу распознал в нём новоприбывшего. Он мог бы спорить на любые сокровища, что Уолтер работал в шахтах не больше месяца.

Второй напарник был невысок, но крепок, на вид чуть старше самого юноши. Он грубо оттолкнул в сторону Уолтера и бесцеремонно принялся выгребать из пустой вагонетки скудный паёк. Холодное пламя светоча позволяло разглядеть, что большую часть жилистого, смуглого тела незнакомца покрывали татуировки, выдававшие в нём южанина и вора.

— Эй, приятель, — начал было Уолтер, опустив руку на плечо татуированного парня.

Словно по волшебству, в руке южанина появилась заточка, грубо сработанная из стального гвоздя, обмотанного полоской грязной ткани.

— Назови меня так ещё раз, крыса, и я сделаю из тебя евнуха.

Уолтер примирительно вскинул руки и отпрянул к противоположной стене.

— Ну-ну, давайте не будем совершать глупостей. — Голос Уолтера дрогнул. — Мы же все здесь разумные люди…

— Я не понял, ты меня сейчас глупым назвал, крыса?

Эдуард отстранённо наблюдал за этой сценой, как за театром марионеток. Ему были безразличны и судьба сегодняшнего пайка, и судьба двоих этих людей, казалось, соревнующихся в глупости, и, если на то пошло, его собственная судьба тоже. Он никак не мог прогнать из памяти глаза Хэнка, мерцающие мёртвым огнём, и голос, промораживающий до самых костей. Голос, предрекающий страшное будущее…

Наконец, справившись с собой, Эдуард поднялся, взял кирку и пошёл в тупик штрека. Как обычно, он надеялся, что добрый труд поможет ему справиться с тревогой и горькими мыслями. Поможет преодолеть их.

Скоро к нему присоединился Уолтер. Татуированный пинками загнал его туда, оставив себе погрузку руды в вагонетку, самую простую работу.

Новый штрек был широким. Гораздо больше того, в котором они работали с Хэнком. Взрослый мужчина мог расставить здесь руки и не дотянуться до противоположных стен.

— Как тебя зовут, парень? — осведомился Уолт, ударяя киркой.

— Эд, — коротко ответил юноша.

— За что ты здесь, Эд? Ты не похож на этих. — Он презрительно кивнул в сторону орудующего лопатой южанина.

— Да ни за что особенно, — буркнул Эдуард. Сейчас ему ни с кем не хотелось говорить, а уж тем более — знакомиться.

— Вот и я, — вздохнул Уолтер, но Эдуарду его интонация почему-то показалась неискренней.

Остаток дня работали молча. Изредка южанин недовольно ворчал, что надо крошить руду мельче. Крупные глыбы тяжело было поднимать в вагонетку. Этот каторжанин производил впечатление грубого, злобного и недалёкого человека. Хэнк предупреждал Эдуарда о подобных типах, советуя держаться от них подальше.

На этот раз, когда светоч погас, вагонетка была наполнена породой до краев. Работать втроём, даже в такой компании, оказалось значительно легче, чем тянуть на себе старого Хэнка, но, когда Эдуард засыпал, устроившись на связке опорных балок, он чувствовал лишь тревогу и гнев. Гнев на отца, за грехи которого он попал сюда. Гнев на Хэнка — что тот оставил его. Гнев на охранников и сокамерников. Но более всего Эдуард сердился на самого себя, на свою неспособность что-либо изменить.

Вдруг он услышал в темноте нечто. Призрачное эхо звука не громче мышиного шага. Почувствовал еле заметное колебание воздуха. Эдуард было решил, что это снова забавляются предвестники его крепчающего сумасшествия. Быть может, в этот раз он окончательно свихнётся, поставив таким образом жирную точку в той безнадёжной драме, в которую превратилась теперь его жизнь? Однако безумие не спешило. В тоннеле послышались какая-то вполне реальная возня, сопение и сдавленная ругань.

— Эй, что там происходит? — спросил Эдуард, с которого мгновенно слетели остатки сна.

Вместо ответа из темноты раздался приглушённый, булькающий стон, и Эдуарда прошиб ледяной озноб, налетевший на него, как дыхание зимы. В тоннеле кто-то умер. Он словно почувствовал это своим нутром.

— Уолтер? — позвал он, но пустота впереди него внезапно превратилась в сильные, горячие руки. Они схватили его, повалив на балки, а в горло уткнулась острая холодная сталь, пресекая любые попытки к сопротивлению.

— Уолтер не ответит, — произнесла тьма голосом татуированного заключённого. — А теперь скажи мне, Эд… или Эдуард, кто ты такой и зачем к тебе подослали лунного брата?

— Лунного брата? Я не…

— Ты плохо меня расслышал, Эдуард?

Стальное жало стало медленно погружаться в шею, и юноше понадобилось всё своё самообладание, чтобы не запаниковать.

— Я — Эдуард. Эдуард Колдридж.

Острие прекратило своё смертоносное движение.

— Колдридж? — В голосе южанина звучало лёгкое удивление. — В смысле тот самый Колдридж?

— Тот самый, — нехотя подтвердил Эдуард. Испуг в нём стремительно превращался в ярость.