Время не ждет - [43]
Критика в общем-то верная, но получилось ведь! Помимо внутренних сторонников, страна получила и внешних. Народы, борющиеся за право на самоопределение, за культурную и национальную автономию, получили моральную поддержку, и сами стали оказывать её молодой социалистической стране.
Так что не ошибся! Тогда не ошибся. А вот сейчас, похоже, пришло время для ревизии собственных убеждений.
— Перестарались, — Негромко сказал он вслух и встал, пройдясь по комнате, разминая затёкшие ноги, — заигрались с правом на самоопределение, да с национальным самосознанием.
Национальный вопрос в СССР встал остро. Русское большинство выказывало недовольство представителями национальных меньшинств, наводнивших властные структуры. И нельзя сказать, что недовольство это вовсе не оправданно.
Пламенный большевик Орджоникидзе… а копнули его окружение, так сплошь почему-то земляки-закавказцы. И не всегда эти земляки соответствовали своим постам. А ещё — не всегда были коммунистами. Вчерашние меньшевики, анархисты, эсеры… и почти все — националисты!
Много, очень много на Кавказе и в Закавказье националистов во властных структурах. Неоправданно много. Тогда пришлось опираться на тех, кто оказался под рукой, а теперь и не сковырнёшь так просто.
Десятки, сотни, тысячи людей, связанных националистическими идеями и круговой порукой. Всё это тесно переплетается с родственными и финансовыми интересами. Тронешь одного, в ответ можно получить что угодно — от саботажа и прямого неповиновения, до митинга и вооружённого восстания.
В Средней Азии и того хуже. Вчерашние баи и басмачи получили партбилеты и стали председателями колхозов и милиционерами.
А кого ещё!? Образованные люди, мало-мальски выделяющиеся из толпы забитых декхан, почти все из байского сословия, священнослужителей и купцов.
Да и с декханами не так просто. Выучишь такого, поставишь на пост… а он, сволочь такая, сам баем стал! С партбилетом.
Отыграв немного назад, выровняли ненормальное положение с положительной толерантность к национальным меньшинствам, получили колоссальный кредит доверия от русского большинства.
Меньшинства отреагировали по-разному.
На Северном Кавказе в большинстве своём с пониманием — национальностей там сотни, и им проще принять начальником заезжего варяга из Москвы. Особо ценятся русские, выросшие на Кавказе — как люди, понимающие местную специфику, но не связанные кровными узами с каким-либо народом и кланом.
Не каждого примут, далеко не каждого. И даже приняв, непременно будут ворчать. Но реальных альтернатив нет — либо московский варяг, либо вечные проблемы с кумовством.
В Закавказье ситуация куда хуже, именно там больше всего националистов у власти. Пришлось даже прибегнуть к таким мерам, как роспуск национальных воинских формирований. Волнения в народе сильные, и хуже всего ситуация в Грузии.
— Золотая середина, — Проговори Сталин вслух и задумался, слегка ссутулившись, — А если всё-таки не середина? До отказа, до абсурда довести ситуацию с национальными меньшинствами?
— Дать больше автономии кахетинцам, сванам, хевсурам — пусть играют в самоопределение внутри Грузии! Чем они хуже? Автономия и национальное самосознание… пусть играются.
— Пусть вспомнят, что абхазы и осетины имеют ничуть не меньшее право на самоопределение, что хевсуры мнят себя потоками крестоносцев.
Глубоко задумавшись, Иосиф Виссарионович уселся на стул. Тянуть время нельзя — или вводить войска с подавлением мятежей и испорченной репутацией страны на международной арене… То-то обрадуются капиталисты! И на поддержку тех же басков рассчитывать больше не придётся.
… или национальные автономии, доведённые почти до абсолюта. И оба варианта одинаково плохи.
Глава 19
На границе Луизианы помощники шерифа перехватили большой кортеж из полутора десятков автомобилей и трёх Грейхаундов[52].
Баррикаду соорудили по всем правилам — на повороте, без возможности объехать. А всего-то — несколько не слишком толстых брёвен с обрубленными заострёнными сучками, скреплённые цепью. Легко оттащить и перевезти, а на таран уже не пойдёшь.
— Здорово, парни, — Уоррингтон, улыбаясь, выбрался из переднего автомобиля, нарочито скромного Форда, — вас предупреждали?
— Дюк Уоррингтон? — Немолодой шериф, не подходя ближе, окинул его колючим взглядом, не пытаясь скрыть неприязнь.
— Он самый, — Дюк лихо сдвинул на затылок широкополую шляпу, подставляя бледное лицо южному солнцу. После Нью-Йорка, где зима неохотно сдавала свои позиции, на подъезде к Баттон-Ружу[53] казалось особенно жарко.
— Вся эта свадебная кавалькада тоже ваши?
— Мои, — Заулыбался начинающий политик, — если только не приблудился кто по дороге.
— Мда… и сколько вас?
— Три десятка парней из Молодой Гвардии и сопровождающие. Ну знаете…
— Наёмные щелкопёры, телохранители, парочка медиков…
— Угадали, — Засмеялся Дюк, которого эта ситуация, казалось, только развлекала, — кто ж отпустит такую ораву мальчиков из хороших семей без свиты!
— Смотрите, — Невнятно сказал шериф и дал отмашку. Помощники опустили автоматы и… показалось, или в окно одной из служебных машин втянулся пулемётный ствол? Может быть, может быть… времена нынче неспокойные.
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Герой фантастической повести «Четыре дня с Ильей Муромцем», мальчик из XXI века, попадает в прошлое, во времена Ильи Муромца. Для детей среднего школьного возраста.
Попаданец в купца-морехода, время — десятый век, место действия — в основном акватория индийского океана, средиземного моря, приключений — море, юмора в меру, принцессы на подходе, — куда же без них.
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Новая Земля — частный проект, способствующий спасению части человечества от неминуемой в ближайшее время глобальной катастрофы. Через пять месяцев мир погибнет в огне ядерного катаклизма. Для того, чтобы спасти человечество как вид, необходимо переселить в Колыбель не менее пятидесяти тысяч человек. Эвакуация начинается. А пока в Колыбели проживают двести три человека, девятнадцать полинезийцев из другого времени и семьдесят два палеоантропа, признанных примитивной разумной расой.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.
Веймарская республика, марширующие по улицам отряды штурмовиков и бесноватый Адольф, который всего лишь присматривается к власти. Три человека разного возраста и жизненного опыта, случайно оказавшиеся вместе. Наши современники в Германии 1927 года. Российский бизнесмен, бывший чиновник немаленького ранга, мечтает встать наравне с Ротшильдами, Морганами и Рокфеллерами. Любой ценой! Русский бандит с канонической биографией «спортсмен-армия-зона» сам толком не знает, чего хочет, но рассказы о героическом дедушке-коминтерновце не дают покоя.
Бабочки Бредбери хрустят под ботинками, будущее никогда не станет прежним! От успехов захватывает дух, но малейшая неудача может обернуться катастрофой всему миру. А пока… пять минут, полёт нормальный!Вторая книга цикла «Великая Депрессия».