Время не властно - [4]

Мадам Ла Монтанье — женщина довольно строгая, но справедливая. Говорят, она потомок какого-то знаменитого на весь свет дворянина, который жил в семнадцатом или восемнадцатом веке. Она гордо носит свою фамилию. Даже все ее дети имеют фамилию Ла Монтанье, а не фамилию мужа — Брюлло.

— На каком основании вы пропускаете занятия?

Я смотрела, как стразы на моих балетках переливаются всеми цветами радуги на свету. Еще чуть-чуть, и я бы сгорела от стыда. Поднять взгляд на лицо директрисы у меня не хватало смелости.

— Мадам Ла Монтанье, извините нас, пожалуйста. Анаис стало плохо, у нее начался приступ астмы, и я помогла ей выйти на улицу. Она чуть в обморок не упала, — говорила Шарлин.

Ее слова придали мне уверенности. Я взглянула на директрису, которая взирала на нас уже не так строго.

— Анаис, как ты себя сейчас чувствуешь? Может, тебе пойти домой? — сказала мадам Ла Монтанье непривычно заботливым голосом.

— Я… да. Наверное, вы правы, — тихо отозвалась я.

Точно, домой. У меня не хватит сил досидеть учебный день до конца после того, что со мной произошло.

— Я провожу ее, — заверила Шарлин, на что мадам Ла Монтанье отрицательно покачала головой.

— Шарлин, тебе лучше отправиться на занятия. Анаис, я позвоню твоей маме, она приедет и заберет тебя.

Только не маму! Она сейчас на работе, и ей обязательно вычтут из зарплаты, если она уйдет раньше. Она и так старается, чтобы у нас было достаточно средств на оплату обучения. Мне не хочется доставлять ей еще больше проблем.

— Хорошо. Удачи тебе, — произнесла Шарлин, обнимая меня, и направилась обратно в класс.

Я присела на скамейку, чтобы прийти в себя. Я еще чувствовала запах роз, в ушах звенел жизнерадостный смех девочек. Казалось, я все еще там. Я пыталась успокоиться, но мои коленки продолжали трястись, а мысли возвращались к произошедшему.

Директриса достала мобильный и попросила меня продиктовать номер мамы. Я откинулась на спинку скамейки и закрыла глаза, делая глубокие вдохи и выдохи.

Мадам Ла Монтанье отошла чуть в сторону. Отдельные фразы долетали до моих ушей, и я поняла, что разговор идет про мою болезнь.

Договорив, директриса вернулась и сообщила мне, что мама подъедет через двадцать минут, а пока я могу посидеть тут или зайти внутрь. Я решила остаться, потому что свежий воздух меня всегда успокаивает.

Мадам Ла Монтанье села рядом со мной. Видимо, боялась, что приступ повторится. Однако физически я чувствовала себя хорошо.

Вскоре двери во двор распахнулись, и из них выскочила моя мама. Ее рыжеватые длинные волосы, уложенные упругими кудрями, подпрыгивали в такт шагам. Под кремовым пальто виднелась униформа официантки. Похоже, мама так торопилась, что не успела переодеться. Я опять почувствовала укол вины. Она работает в одном из самых дорогих ресторанов Парижа. Ресторатор может легко ее уволить и найти кого-то другого. Если мама потеряет работу, это сильно ударит по нашей семье, ведь зарплата там хорошая.

Мама испуганно осмотрела меня с ног до головы. Они с мадам Ла Монтанье обмолвились парой слов, после чего директриса удалилась, а мама обняла меня за плечи.

— Анаис, все в порядке? Я должна была сразу догадаться, в чем причина твоей астмы. Я подозревала, но до последнего надеялась, что это не так, — проговорила мама.

— Ты о чем?

— Я объясню все позже, а сейчас нам нужно скорее попасть домой. — Мама повела меня на выход.

3

Мама буквально втащила меня в гостиную. Ее поведение меня сильно тревожило. Мы присели на старую софу, на которой золотыми нитями были вышиты ангелочки с арфами и сложные орнаменты.

В нашем доме много антикварной мебели, которая принадлежала нашим предкам. В районе Сен-Жермен, где несколько столетий проживала парижская аристократия, много старинных зданий, и наш особняк не исключение. Он построен в XVI–XVII веках. Формально особняк принадлежит не нам с мамой, а сестре моего отца. Тетя приютила нас у себя после смерти папы.

Он умер, когда мне было три года. Я его почти не помню, только по многочисленным фотографиям, висящим в позолоченных рамках на стенах. Папа был очень красивым: выступающие скулы, большие карие глаза и густые черные волосы. На некоторых фотографиях он стоит в обнимку с мамой, и я вижу, как они были счастливы. На некоторых фотографиях мы все втроем. На них я выгляжу беззаботным ребенком с сияющими от радости глазами.

От папы я унаследовала янтарные глаза и бледную кожу. Вот только странно, что волосы у меня русые с медным оттенком. У моей мамы тоже рыжие волосы, но это не ее натуральный цвет. На самых старых снимках она блондинка.

Я до сих пор не знаю, почему умер мой отец. На самом деле точно неизвестно, умер ли он. Однажды он просто пропал, и полиция так и не смогла его найти. Мама не очень охотно рассказывает о нем. Наверное, ей тяжело вспоминать об этом.

У меня есть основания верить в то, что папа может быть жив. Возможно, он потерял память и живет сейчас в какой-нибудь глуши, даже не подозревая, что у него есть особняк, где его ждут жена и дочка.

— Анаис, ma chérie[1], расскажи, что произошло в школе? Только говори правду, — взволнованно начала мама, беря меня за руку.