Время молчать и время говорить - [45]
Выступают свидетели-евреи: наши родные, друзья, неарестованные члены организации, участники осиротевших ульпанов. Хитрые еврейские свидетели. Любые ответы на вопросы судьи они исхитряются начать с фразы: "Бывший гражданин Советского Союза…"
Владик Могилеве? успел мне шепнуть несколько дней назад, что Гриша Вертлиб и Крейна Шур уже в Израиле. Теперь я слышу о десятках других "бывших советских граждан". Бывшими советскими гражданами стали и члены организации Натан Исаакович Цирюльников, Рудик Бруд, Бенцион Товбин, Гидеон Махлис, Илья Элинсон…
Кажется, тронулся лед, господа присяжные заседатели! Началась долгожданная алия!
Как-то за несколько месяцев до ареста Лев Львович Коренблит, который перед этим посетил во Франции свою родную сестру, сказал мне на основе личных впечатлений, что операция "Свадьба" произведет во Франции гораздо меньшее впечатление, чем очередное повышение цены на бензин. Теперь, сидя на скамье подсудимых, Лев Львович сам мог судить о результатах. Операция "Свадьба" в конкретных условиях исторического момента ответила всем надеждам, которые на нее возлагались. Кто знает, может быть, ее будут считать началом новой эры в современной истории евреев России…
Все, кто были связаны со "Свадьбой", сделали свое дело. И его блестяще завершили наши неарестованные товарищи на воле.
– Либо вы отпустите нас с миром, либо вам придется ступить на проторенный путь массовых репрессий, – так был поставлен ультиматум. И вот он, ответ: нас отпускают с миром.
Спасибо вам, хитрые еврейские свидетели! Отныне и далее, какими бы ни были приговоры, нам легче будет возвращаться в камеры. Ибо теперь мы знаем – дело сделано. И сидим не зря.
* * *
Пятый день процесса. Хитрые еврейские свидетели кончили говорить. Какой-нибудь наивный марсианин-неантисемит, прилетевший погостить на Землю, и владеющий русским языком, просидев пять дней на нашем процессе, мог бы вздохнуть с облегчением. Картина была ясной и четкой. Никто из сидевших на скамье подсудимых ничего не знал о плане захвата самолета в аэропорту "Смольное" 15 июня 1970 года. Никто из сидевших на скамье подсудимых не собирался подрывать или ослаблять существующий в СССР строй. Борьба подсудимых против искусственной ассимиляции евреев и за свободную алию не противоречила ни одному советскому закону. Но марсианину-неантисемиту еще рано радоваться.
Со своего места встала и сурово повела очами государственный обвинитель Инесса Катукова. Она гремела, как неистовый Марат во французском конвенте. Бедный марсианин-неантисемит! Трудно ему понять, что эта женщина слышала то же, что и он. "Для чего же надо было пять дней слушать обвиняемых и свидетелей? – хочет крикнуть марсианин-неантисемит, – ведь вы повторяете то, что написано в обвинительном заключении, а ведь все это лопнуло, треснуло, ведь это неправда…"
Бедный наивный марсианин… Сейчас Катукова объявит требуемые ею сроки наказания и произойдет первый в истории инфаркт среди марсиан: Бутману – 10 лет, Коренблиту Михаилу – 8 лет, Могилеверу – 4 года, Дрейзнеру – 3 года, Каминскому – 6 лет, Ягману – 5 лет, Коренблиту Льву – 3 года, Богуславскому – 3 года, Штильбансу – 1 год.
Мы не марсиане. Мы знаем, что наши сроки наказания будут похожи на те, что требует сейчас Катукова, как окончательный приговор на обвинительное заключение. Как те самые стулья из мебельного гарнитура.
Отгремела речь прокурора. Отшелестели выступления адвокатов. Последнее слово обвиняемым, и я первый из них.
– Сидящие в зале мои родные и близкие знают, что я не умею лгать, – начинаю я, – и я скажу правду. Вчера один из обвиняемых объяснил план захвата самолета результатом глупости. Нельзя по глупости захватывать самолеты. Это просто не вяжется с нормальным человеческим сознанием. Причину нужно искать гораздо глубже…
Я уже знаю, что решение принято, алия началась, и в момент, когда я говорю свое последнее слово, может быть, очередной самолет выпускает шасси над посадочной полосой в Лоде, и через минуту десятки новых граждан Израиля утонут в цветах и объятьях, но я должен сказать, для чего планировалась "Свадьба". Я должен закрепить то, что уже началось.
– Почему, – спрашиваю я, – мне надо было рисковать своей жизнью и жизнью моей семьи? Потому что было важно, чтобы советское правительство обратило внимание на проблему выезда евреев, потому что надо было как-то сдвинуть с мертвой точки этот вопрос…
* * *
На десятый день процесса после стандартного: "Встать, суд идет!", судьи не садятся как обычно. Исакова остается стоять, а за ней – все в зале. Торжественным голосом она начинает:
– Именем Российской Федеративной Республики 20 мая 1971 года судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского городского суда…
В зале висит пронзительная тишина. Что же услышит марсианин-неантисемит через минуту? Действительно ли правы анекдотчики, и Исакова написала этот приговор еще во время предыдущего процесса?
Бутман Гиля Израилевич – десять лет без конфискации имущества за отсутствием такового. Точно, как требовала Катукова. Коренблит Михаил Семенович – семь лет без конфискации имущества за отсутствием такового. Годик Мише скинули, чтобы столяр все же мог различить стулья. Каминский Лассаль Самойлович и Ягман Лев Наумович – пять лет каждый. Будете знать, голубчики, как вести себя на следствии и в суде. Лассалю, правда, годик сбросили – слишком уж торчала несправедливость по отношению к нему по сравнению с общестатистической несправедливостью. Могилеве? Владимир Ошерович – четыре года. Дрейзнер Соломон Гиршевич, Коренблит Лев Львович и Богуславский Виктор Ноевич – три года. Штильбанс Виктор Иосифович – год. Все, как требовала Катукова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.