Время культурного бешенства - [32]

Во время этого события фотографы в ближайшем кафе уже вовсю праздновали окончание проекта. Подвыпивший Хосе Мария провозглашал тосты в честь санс-энергетики и субстанций ибуки:

— Все получилось блестяще, это замечательный, небывалый успех! Я предвидел такую возможность, но не надеялся, что выйдет так здорово!

— Что же ты, засранец, нас не предупредил? — мрачно спросил Каракатаев.

— Я предупреждал! Все время предупреждал! — возопил Хосе Мария. — Но вы меня никогда не слушаете!

Оставался еще один вопрос, касаться которого никому не хотелось, но все же он в конце концов прозвучал:

— Будем ли мы предъявлять наш «Квадрат» танкам?

Каракатаев выпил рюмку водки и закурил. Пауза затянулась, но все упорно ждали ответа.

— По-моему, дохлый номер, — наконец проворчал Каракатаев. — Ждать от «Черного квадрата» чего-то разумного — глупо.

И все с ним согласились.

СТОЯНИЕ НА СЕСТРЕ

Летом года сто пятьдесят первого от сотворения «Черного квадрата» танки, самоходки и бронетранспортеры продолжали свое планомерное шествие в сторону Петербурга.

Полковник Квасников, поняв, что этот «железный поток» есть проблема многоаспектная, старался не упустить никаких мелочей, которые могли бы хоть что-то значить в его битве с Непостижимым. Кто не учит уроков, тот не пьет шампанского. Потому, услышав от студентки, что железо ждет какого-то слепого художника, он не поленился послать запрос в аналитический отдел, существуют ли слепые художники и кто они такие. Притом, что этой чокнутой девице он, конечно, не доверял, ибо не доверял вообще никому.

Не пренебрегал он и консультациями физиков и металлургов, но от них было мало проку. Все твердили одно и то же — интересующие полковника явления их наукой не определены и не исследованы.

Но главным образом он был занят выбором места, где можно было бы жестко остановить нашествие дикой орды кочевого железа. Карту Карельского перешейка он уже знал наизусть до мельчайших подробностей и мог бы, как тот самый слепой художник, нарисовать ее с закрытыми глазами.

По расчетам полковника, к осени танки должны оказаться на подступах к Сестрорецку, и здесь-то он и решил дать им последний и решительный бой. Выбирая место для организации обороны, полковник понял, что лучшего рубежа, чем когда-то существовавшая линия Маннергейма, не найти. Этот старый белогвардеец дослужился до генерала как-никак в русской армии и в стратегии кое-что смыслил. Только теперь эту линию предстояло защищать «с изнанки», от нападения с финской стороны.

Полковник решил соорудить гигантский противотанковый ров, можно даже сказать — противотанковый каньон, используя русло реки Сестры. Пробы грунта в нужных местах оказались песчано-илистыми, так что танки во рву будут не только тонуть, но и вязнуть. Если они попытаются обойти препятствие справа, то будут вынуждены идти вдоль границы болота, которое выведет их прямехонько в Финский залив, а если слева — то уткнутся в систему мелководных озер с илистым дном, которое мигом засосет все это железо. Таким образом, противник попадет в «котел» и будет вынужден отступать прямо назад, причем неизбежно возникнут столпотворение и давка.

Изложенную диспозицию полковник отправил в Москву, и она была одобрена. Инженерные войска приступили к работе.

Хотя начальство полковника пока не санкционировало взрывные способы действия, он предвидел такую возможность и приказал саперам готовить мощные заряды пластиковой взрывчатки с детонаторами, не содержащими металлических деталей. Среди подрывников нашлись замечательные умельцы, и они все сделали наилучшим образом.

Мирное население из окрестностей будущего поля боя было бесцеремонно эвакуировано.

Точно в соответствии с расчетами полковника танки вышли к рубежу обороны первого сентября и не спеша заняли плацдарм, готовясь к предстоящему наступлению. Машины остановились у края рва, и ни одна из них не проявила склонности спрыгнуть в девятиметровую глубину, где текла мутная илистая вода. Зато несколько бронетранспортеров вполне грамотно отправились влево и вправо вдоль рва на разведку, исследуя возможности обхода препятствия. Определив таким образом границы доступной территории, машины выстроились правильными рядами и остановились.

Полковник надеялся, что в своем неудержимом стремлении вперед танки начнут суетиться и тыкаться куда попало, но просчитался. Это старое железо умело быть рассудительным. Машины совершенно успокоились и выглядели так, будто наконец-то достигли желанной цели.

Возобновились разнообразные попытки разрешить конфликт мирным путем.

Полковник снова допустил к танкам художников, а затем и фотографов, но на этот раз ограничил их во времени. Фотографы все-таки предъявили свой «Черный квадрат», на который машины не обратили ни малейшего внимания.

Потом прибыли ветераны в мундирах, увешанных орденами, многие — в генеральских чинах. Одни уговаривали ржавую технику образумиться и не позорить свое славное боевое прошлое, другие пытались приказывать — и совершенно безрезультатно.

По личной просьбе губернатора приехал митрополит, отслужил перед колонной молебен и окропил машины святой водой, а затем, уже не заботясь о том, насколько глупо он выглядит, обратился к ним с проповедью — но и его усилия пропали даром.