Время кошмаров - [30]

Кажется, тетя Зоя и дядя Костя и сами не верили, что рискнут оставить квартиру на попечение двадцатилетнего племянника, но желание навестить дочь и внучку, которых они не видели целый год, перевесило опасения. Отбыв двадцать третьего декабря, супруги собирались вернуться уже двадцать девятого, потому что Новый год надо отмечать дома, а Дима как раз в этот день должен был уехать к родителям в деревню.

— Свалили, значит, — сказал Леха, когда они утром пришли в университет сдавать зачет. — Сегодня у тебя, как договаривались?

Леха был лучшим Диминым другом. Точнее, единственным. Как познакомились на первом курсе, первого сентября, так и дружили.

Тетя Зоя, конечно, строго-настрого запретила в их отсутствие пускать в квартиру посторонних, устраивать вечеринки и, как она выразилась, «оргии», и Дима клятвенно обещал, но собирался нарушить клятву.

Да и какого хрена, спрашивается? Что они с Лехой могут натворить? Если уж честно, так Диму самого иной раз воротило от собственной правильности. Он не курил, не пил ничего крепче пива, да и то редко, учился без троек, домой приходил не поздно. У него даже девушки до сих пор не было, какие оргии?!

Леха пришел в шесть. В квартиру пробирался осторожно, по-партизански, чтобы тети-Зоины многочисленные подруги-соседки не засекли и потом не настучали ей.

— Слушай, чего они тебя так пасут? — спросил Леха, снимая ботинки в прихожей. — Ты, может, в прошлом наркоман и педофил?

— А в настоящем — маньяк. Убиваю рыжих нахальных коротышек, которые до фига болтают.

Маленький конопатый Леха ухмыльнулся и прошел на кухню. Он тоже был не из городских, обитал в общаге, и Дима иногда ему завидовал. Само собой, жить в комнате с двумя другими парнями, один из которых полный придурок, что постоянно тебя подкалывает, удовольствие то еще. И еда паршивая, и в душ вечно очередь, но зато ни перед кем не надо отчитываться, не приходится все время со смиренным лицом выслушивать поучения и нотации.

Тетя Зоя и дядя Костя — неплохие люди, заботливые, но одно то, что они могли без стука войти к нему в любое время дня и ночи бесило так, что Дима порой их видеть не мог. Как-то он заикнулся матери о желании переехать в студенческое общежитие, а не жить у ее старшей сестры, но она об этом и слышать не хотела.

— Мне спокойнее, что ты под Зоиным присмотром. Чего тебе там не живется-то? На всем готовом, квартира у Зойки — целый Кремль. Денег за житье не берут. Не выдумывай!

Оргию — не оргию, но вечеринку они с Лехой все же устроили. Минимум еды, максимум пива. После третьей бутылки Диме стало плевать и на родственников, и на соседей. Они включили музыку на ноутбуке погромче, но никто так и не явился призвать их к порядку. Да и время было детское — около восьми.

То, что стало точкой отсчета дальнейших событий, которые покатились снежным комом, придавив, похоронив под своей тяжестью нормальную Димину жизнь, случилось, когда было уже девять вечера, пиво кончилось, и друзья решали, стоит ли идти за ним в ближайшую «Пятерочку».

У тети Зои и дяди Кости было полно вещей, которые они сами считали чуть ли не антиквариатом, а Дима — ненужным хламом, собирающим пыль и понапрасну занимающим место.

Вещи эти относились ко временам их молодости, которая пришлась на семидесятые годы прошлого века, поэтому в квартире, вперемешку с вполне современной мебелью и техникой, красовались абажуры с бахромой, коротконогие фарфоровые танцовщицы и пастушки с глупыми лицами, настольная лампа на мраморной подставке и дисковый телефонный аппарат, который когда-то коллеги подарили тете Зое на день рождения.

Он был подключен к сети, но по нему почти никогда не говорили, пользовались переносной трубкой. Пожарно-красного цвета, пузатый, старомодный, аппарат стоял на высокой деревянной подставке, на которой полагалось находиться цветочному горшку. Вот только цветов в доме не было, потому что у тети Зои аллергия на пыльцу.

Когда Леха проходил мимо этой подставки, то умудрился задеть ее, и она свалилась на пол, вместе со злосчастным телефоном. Звон, грохот был такой, словно упал сервант с горой посуды. Оба приятеля на пару секунд застыли, а потом Леха бросился поднимать подставку и водружать телефон на законное место. У Димы в голове шумело от выпитого, и поначалу он не придал значения случившемуся, все еще продолжая улыбаться блаженной улыбкой и не думая упрекать друга за неуклюжесть.

Улыбка сползла с его лица, когда он увидел трещину на красном телефонном боку.

— Черт! — Леха тоже ее заметил. — Извини, я не специально.

Не отвечая, Дима снял трубку и поднес к уху. Тишина.

— Погоди, может, получше воткнуть, — засуетился Леха, бросаясь к розетке, но Дима точно знал, что дело не в ней. Так и вышло.

— Ему уж лет сто! Новый пора покупать! — немного задиристо, чувствуя свою вину, сказал Леха. Веснушки на покрасневшем лице проступили четче и сделались темно-коричневыми.

— Тетка меня убьет, — обреченно сказал Дима.

— Из дома выгонит?

— Если бы! Я бы ради этого, может, давно тут все переколотил. — Хмель выветрился, будто он не выпил ни капли. — Запилит до смерти.

— Из-за этого старья? — поразился Леха.