Время колоть лед - [52]
ГОРДЕЕВА: Позиция.
ХАМАТОВА: Мама плакала очень, она говорила: “Смотри, времена могут вернуться”. Я отвечала: “Мама, ты с ума сошла? Посмотри вокруг. Всё другое. Если у меня будет профессия, ремесло, то никакая бумажка мне не нужна”. Сейчас я часто вспоминаю мамины слова.
ГОРДЕЕВА: Знаешь, на одной из первых программ “Тема”, которые снимались уже без Листьева, я была автором. Программа была посвящена Бертольду Брехту…
ХАМАТОВА: Ток-шоу на телевидении, посвященное Бертольду Брехту?! Кать, ты в нашей стране работала?
ГОРДЕЕВА: Да. Это был, кажется, конец девяносто шестого или начало девяносто седьмого года.
ХАМАТОВА: Фантастика.
ГОРДЕЕВА: Поводом стал необычайный брехтовский бум, случившийся в те времена. Тогда поставили пять или шесть “Трехгрошовых опер” сразу только в одной Москве. Ведущим “Темы” был Дима Менделеев. И вот мы решили сделать программу, посвященную этому феномену, поговорить о Брехте и о том, как и когда его в России ставили. И я вычитала, что, в числе прочего, есть декорации к “Опере”, которые делал Маяковский. Я нашла человека, у которого эти декорации хранились. Тогда, как ты понимаешь, музеями и наследием особенно никто не занимался, но был этот человек, который что-то, уже собранное, хранил. И он нам дал для программы декорации: огромные холщовые полотна. Мы их показывали, они стали частью передачи. Всё было отлично.
После съемок я сложила их в сумку, в которой мне их передали. И повесила на вешалку в редакции. Утром пришла уборщица, она решила, что это просто ветошь какая-то. Да, так она и сказала: “ветошь”. В общем, она их выкинула в помойку.
ХАМАТОВА: Этого не может быть, Катя.
ГОРДЕЕВА: И я так сказала. И тот человек, который под честное слово отдал мне эти декорации, тоже так сказал.
ХАМАТОВА: И что было дальше?
ГОРДЕЕВА: Дальше я около года отдавала ему шестьсот долларов, в которые мы оценили пропавшие декорации. С тех пор я не могу заставить себя войти в новый, уже отреставрированный и приведенный в изумительное состояние музей Маяковского. Потому что мне стыдно.
ХАМАТОВА: Будем считать, что где-то внутри той сумки с ветошью осталась и моя драная юбка для экзамена по танцам.
ГОРДЕЕВА: Хорошо бы они где-то остались. Поверить, что нечто, сделанное рукой Маяковского, исчезло навсегда – не могу. Не получается.
Глава 13. Другая жизнь
У нас умер друг. Сергей Кушнерёв. Человек, сделавший самые лучшие – светлые и искренние – передачи российского телевидения конца девяностых – начала двухтысячных. Так мало, увы, успевший сделать. Автор идеи и многолетний главный редактор программы “Жди меня”. Чулпан дружила с ним. Дружила глубоко, близко, по-настоящему. Со мной поделилась этой дружбой несколько лет назад. Представила нас друг другу как людей, которым необходимо работать вместе. Мы послушались. Придумывали совместные проекты, редко встречаясь, мечтали, как поменяется мир, и можно будет, наконец, делать такое телевидение, ради которого мы выбирали эту профессию. 27 февраля 2017 года Серёжи не стало. Зная, как тяжело и несправедливо он прожил последние несколько лет, я не могу придумать ни слова, чтобы разговаривать с кем-то о его смерти. Звоню Чулпан. Молчу в трубку. Она тоже молчит. Это длится, наверное, минут пять. Мы молча курим по разные стороны телефона.
Вдруг говорит: “Странно, когда я услышала, что Серёжа умер, у меня почему-то возникло единственное желание – позвонить Юре Шевчуку. Почему? Непонятно… Они не были даже знакомы друг с другом… Ну что я ему скажу? Скажу, что мне плохо, что я скучаю и почему, пока мы живы, мы так редко общаемся? Скажу, что очень боюсь опоздать, боюсь не успеть проговорить, прошептать, прокричать слова любви, преданности и дружбы. Какая глупость, думала я, Юра жив! И, я надеюсь, будет жить долго. Но позвонить мне нужно было обязательно. Только я никак не могла разобраться, для чего мне так необходим этот звонок. Я просто держала телефон в трясущихся руках, тупо уставившись в пустой экран. Долго. Просто смотрела. И просто держала. Первым из оцепенения вышел телефон. Он вдруг истошно заорал, показывая на экране имя звонившего: Юра Шевчук. «Привет, старуха, хочешь, я тебе свои новые стихи почитаю?» Ответить я не смогла. Разрыдалась оттого, что так не бывает, и оттого, что так хорошо, что он есть на свете”.
Чулпан рассказала мне эту историю на следующий день после того, как Серёжа Кушнерёв умер. Рассказала, а потом добавила: “Я всё время думаю, как нас мало вообще-то: тех, кто может просто почувствовать, что надо позвонить. Мы должны беречь друг друга. Мы должны друг друга такими запомнить”. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА
Этот разговор записан осенью 2016 года, за полгода до смерти Сергея Кушнерёва.
ХАМАТОВА: Не могу это доформулировать до конца, но я постоянно ловлю себя на том, что мне невероятно повезло: я окружена людьми, сделанными из очень тонкого, чувствительного материала. Трудно объяснить, с чем конкретно это связано. Первое, случайное, что приходит в голову, – мы родом из девяностых. Хотя, конечно, это неполное объяснение. Но на данный момент оно самое точное и ёмкое. Что я имею в виду, когда описываю временем целое поколение? Ну, наверное, что человек, который “родом из девяностых”, ощущает себя внутренне свободным и внешне это видно. Он уверен, что от него многое зависит и ему многое по плечу; он еще не расчеловечился, он раним и чувствителен к чужой боли. Ты улыбаешься? Почему? Таких людей немного. Это нам с тобой кажется, что все такие. Потому что нам очень повезло с теми, кто рядом. Эти девяностые тоже достались нам в подарок, спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачёву, моему любимому и теперь уже практически родному человеку. А тогда, в конце моих школьных лет, человеку, практически перевернувшему нашу жизнь. Открывшему окно в квартире, где уже слышался запах тлена. Вот он в тысяча девятьсот восемьдесят пятом его открыл. И начались девяностые.
Журналист Катерина Гордеева – автор книг «Победить рак» и «Время колоть лёд» (в соавторстве с Чулпан Хаматовой) – никогда не берет интервью у тех, кто ей лично не интересен. С героями этой книги – Константином Хабенским и Татьяной Тарасовой, Людмилой Улицкой и Кантемиром Балаговым, Ксенией Собчак, Кириллом Серебренниковым, Светланой Бодровой и многими другими – она говорит о современном театре и телевидении девяностых, о благотворительных фондах и феминизме, о правозащитном движении и влюбленностях.
Эта книга – свод знаний об ужасающей человека болезни. Речь идет о раке. Журналист и писатель Катерина Гордеева в течение нескольких лет активно занимается проектом #победитьрак. Она поговорила с ведущими учеными и лучшими онкологами России и мира, собрала актуальную на сей момент информацию о происхождении болезни, методах ее лечения и лекарственных препаратах. Это во-первых. Во-вторых, книга повествует о драматичных историях борьбы с болезнью конкретных людей, как известных (Людмилы Улицкой, Раисы Горбачевой, Лаймы Вайкуле, Жанны Фриске и др.), так и непубличных.
Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.