Время истинной ночи - [6]

— Два земных месяца, — сердито буркнул командор. — Но мы научимся справляться с этими тварями. Мы научимся…

— Как только вы уничтожите сегодняшних, Эрна создаст новых! А если справитесь и с этими, на смену им придут другие, причем качественно другие. Неужели ты не видишь, Лео, что нам приходится воевать с планетой, с целой планетой? С некой силой, контролирующей здешнюю экосферу и удерживающей ее в равновесии. И этой силе пока неизвестно, как абсорбировать нас. Или как вступить с нами в контакт. Но на подобные попытки она будет пускаться вновь и вновь. — Трясущейся рукой Ян смахнул прядь волос со лба, но та сразу же упала на прежнее место. — Лео, эта планета была само совершенство. Ни засухи, ни голода, ни циклов урожайных и неурожайных лет, подобно нашим земным… Только подумай об этом! Экология, замкнутая в гармоническое целое, — самый настоящий Эдем. И тут пришли мы. И самим своим существованием поставили под опасность наличествующую здесь гармонию…

— И тебе кажется, что подобные ритуалы способны что-нибудь исправить? — презрительно бросил Кейз.

— Мне кажется, они могут послужить инструментом в наших руках. Коммуникационным каналом. Это же вызов, неужели ты не понимаешь? Нам только и остается, что попытаться земной символикой произвести впечатление на здешнюю силу, чтобы получить к ней хоть какой-то доступ. Чтобы взять ее под свой контроль, Лео! Если нам не удастся справиться с этим, можно укладывать чемоданы прямо сейчас. Потому что все наши технологии не помешают этой силе убивать, ведь она управляет здесь самими законами природы!

— И ты решил ответить на этот вызов дополнительными убийствами. Напоить эту силу кровью…

— Жертвоприношение — это самый древний и самый могущественный символ изо всех имеющихся в нашем распоряжении, — пояснил Ян. — Подумай об этом! Когда первобытный человек искал благосклонности своих богов, он проливал на жертвенном алтаре кровь себе подобных. Когда Бог Ветхого завета решил испытать Авраама, он повелел тому принести в жертву собственного сына. Моисей спас свой народ от Ангела Смерти, смазав основания дверей кровью животных. А когда Господь Бог протянул руку человеку в знак божественного прощения, Он породил Сына и обрек его на жертвенную смерть. Жертва представляет собой мостик между человеком и бесконечностью, и этот мостик может быть наведен и здесь, Лео. А со временем это может привести к тому, что прекратятся и убийства. Я верю в это. — Он помолчал, а поскольку Кейз ничего не ответил, в отчаянии повторил: — Неужели ты не понимаешь?..

— Понимаю, — тихо сказал Кейз. — Слишком хорошо понимаю. — Ствол пистолета скользнул в сторону. — Отойди от платформы.

— Ты не можешь остановить этого сейчас. Жертва уже обещана. Жертвоприношение…

— Отменяется, раз и навсегда. Прочь от платформы.

На мгновение Ян уставился на офицера ничего не понимающим взглядом. Наконец в глазах у него что-то забрезжило.

— Ты решил, будто я собираюсь убить их, — хрипло прошептал он. Было очевидно, что подобная возможность представляется ему самому немыслимой. — Решил, будто я собираюсь убить своих товарищей…

— А что еще прикажешь думать! — рявкнул Кейз. — Ты похитил их. Ты объявил о том, что собираешься сделать жертвоприношение, а затем отправился по их душу. С ножом в руке. Объясни мне, какие еще выводы можно из всего этого сделать?

Ботаник разжал руку, нож упал наземь.

— Я собирался отпустить их. Я привез их сюда, чтобы они не пострадали… командор.

Кейз резко покачал головой:

— Ты забываешь о том, что мы были здесь. Что мы все слышали. «Я жертвую сокровенную кровь Земли…»

Он прервался. Уставился на ботаника. В глаза этого человека и в безумие, встающее из их глубин.

И все понял.

Понял.

О Господи…

Небо на востоке внезапно посветлело, затем запламенело; Кейз развернулся лицом к источнику света и, как выяснилось в то же самое мгновение, чудовищного взрыва. Пламя мощно рвалось в небо где-то на востоке, милях в пяти от того места, где они сейчас находились, озаряя непроглядную тьму сильнее, чем это сделали бы, ударив разом, тысячи молний. В отчаянии он качнулся назад, сопротивляясь потоку теплого воздуха, в котором чувствовался едкий запах горения.

— Идиот, — прошипел он. — Злосчастный идиот.

Корабль. Мысленно офицер видел его сейчас — не ту изящную и гордую керамическую капсулу, в которой они совершили приземление, но искореженный почерневший остов, тучу праха, обломков и осколков в воздухе — обломков и осколков того, что было компьютерной базой данных, лабораторным оборудованием, средствами и припасами биоинженерии… и внизу, у основания огненного столба, кипящее и моментально испаряющееся озеро жидкого металла… и вместе с ним испарялись все их надежды и воспоминания… все их наследие. Все это на данный момент уже исчезло. Все исчезло.

На глаза Кейзу навернулись горячие слезы, командор с трудом удержался на ногах. Сейчас их уже начало осыпать горячим пеплом, металлическими и пластиковыми крошками, донесенными и сюда невероятной взрывной волной. Поднеся руку козырьком ко лбу, он увидел Яна Каску — тот опустился на колени, руки его были молитвенно сложены, лицо застыло в гримасе чудовищного восторга… Командор прицелился и выстрелил. Выстрелил один раз, потом другой, потом расстрелял всю обойму, и пистолет принялся отвечать на новые нажатия лишь сухими щелчками, а командор все стрелял и стрелял. Ярость, обуревающая его, как будто обрела совершенно отдельное существование, и даже зрелище головы и груди Яна, превратившихся в сплошное кровавое месиво, не принесло ему ни малейшего успокоения и не ослабило отчаяния, накатившего на него.