Время и книги - [15]

Бальзак прекрасно владел стенографией. Куда бы он ни шел, с ним всегда была его записная книжка, и если он видел то, что могло пригодиться в работе, или если ему или кому-то другому приходила в голову интересная мысль, он заносил это в книжку. По возможности Бальзак посещал места действий своих книг, а иногда предпринимал основательные поездки, чтобы воочию увидеть улицу или дом, которые собирался описать. Полагаю, как и у всех романистов, его героям изначально были присущи черты знакомых людей, но в процессе работы его воображение трансформировало их настолько, что они становились исключительно его творениями. Он прилагал много усилий, чтобы дать подходящие имена своим героям, считая, что имя должно соответствовать характеру и всему облику персонажа, носящего его.

Когда Бальзак работал, он вел строгую и размеренную жизнь. Вскоре после ужина он ложился спать, но в час ночи его будил слуга. Бальзак вставал, надевал белоснежный, без единого пятнышка, халат, потому что был уверен, что работать нужно в чистой одежде, и затем при свечах, подстегивая себя крепким кофе, писал пером из крыла ворона. В семь утра он откладывал перо, принимал ванну и ложился. Между восьмью и девятью часами приезжал издатель, привозил корректуру или забирал готовый текст; после его отъезда Бальзак опять вставал и писал до полудня, потом ел вареные яйца, пил воду и снова взбадривал себя кофе; так он работал до шести вечера, времени легкого ужина с бокалом сухого «Вувре». Иногда его навещал кто-нибудь из друзей, но после короткой беседы писатель шел спать.

Бальзак не принадлежал к тем романистам, которые с самого начала знают, о чем будут писать. Предварительно он делал черновой набросок, переписывал и правил его, менял порядок глав, что-то выбрасывал, что-то вставлял, вносил изменения; наконец он отправлял типографщикам рукопись, в которой было трудно разобраться. Набранный текст ему возвращали, и он обращался с ним как с черновым наброском будущего сочинения, вставляя не только новые слова, но и предложения, целые абзацы и даже главы. Когда ему приносили набор с внесенными изменениями и исправлениями, он вновь его правил. Только после этого Бальзак давал согласие на публикацию при условии, что в последующих изданиях ему будет дано право редактировать и улучшать книгу. Конечно, все это требовало больших затрат, и у него были постоянные конфликты с издателями.

История взаимоотношений писателя с редакторами и издателями долгая, утомительная и неприятная, и я расскажу о ней как можно короче и только потому, что она оказала влияние на его жизнь и творчество. Бальзак был более чем безалаберен. Он мог взять аванс, пообещав сдать книгу к определенному сроку, а потом, соблазнившись быстрыми деньгами, перестать работать и начать спешно писать для другого редактора или издателя новый роман или повесть. Нарушение контракта приводило к штрафным санкциям, и размеры этих выплат увеличивали его и так огромные долги. Ведь как только к Бальзаку пришел успех, принеся договоры на книги, которые он обязался написать (некоторые так и не написал), он сразу же перебрался в просторную квартиру, обставил ее с шиком, купил кабриолет и пару лошадей. Он один из первых почувствовал страсть к оформлению интерьера, и описание его квартир дает представление как об их великолепии, так и об отсутствии вкуса у хозяина. Бальзак нанял грума, кухарку и слугу, купил одежду для себя и ливрею для грума, а также приобрел посуду, украсив ее гербом старинного рода Бальзаков, который ему не принадлежал. Желая заставить всех поверить в свое дворянское происхождение, писатель поставил перед фамилией частицу «де». Чтобы оплатить всю эту роскошь, он занимал деньги у сестры, друзей, издателей, подписывал векселя, выплаты по которым регулярно задерживал. Долги росли, а он продолжал скупать фарфор, шкатулки, мебель стиля буль с инкрустацией из бронзы, и перламутра, картины, статуи, драгоценности; у его книг были великолепные сафьяновые переплеты, а одну из многочисленных тростей украшала бирюза. Для одного званого обеда он приказал полностью поменять мебель в столовой и заново ее декорировать. Замечу мимоходом, что, находясь в одиночестве, он ел умеренно, но в компании был ненасытен. Один из его издателей уверял, что видел, как Бальзак за столом проглотил сотню устриц, двенадцать котлет, утку, пару куропаток, камбалу, множество десертов и дюжину груш. Неудивительно, что со временем он растолстел, а живот его стал просто огромен.

Временами, когда кредиторы слишком уж его допекали, многое из имущества приходилось закладывать; иногда приходили оценщики, выносили мебель и продавали ее на аукционах. Но ничто не могло его излечить. До конца жизни Бальзак продолжал тратить деньги с легкомысленной экстравагантностью. Он без зазрения совести занимал деньги, но восхищение его гениальностью было так велико, что друзья ему редко отказывали. Женщины, как правило, не так легко расстаются с деньгами, но Бальзаку они уступали. С деликатностью дела у него обстояли плохо, и похоже, он не испытывал никаких угрызений совести, забирая у них деньги.