Время героев - [23]
Так что, когда впереди защёлкали редкие выстрелы, Валериан скорее даже обрадовался. Уже не надо было предполагать, опасаться и ждать. Теперь следовало действовать решительно, быстро. Он толкнул вороного и порысил вперёд. Офицеры конвоя держались рядом; кто обнажил шашку, кто приготовил заряженный карабин, кто достал пистолеты. Гассан-ага, как и полагалось начальнику авангарда, обогнал свиту командующего, исчез в тумане.
Стреляли, по-прежнему, словно бы неохотно, лениво. Эхо перекатывалось по ущелью, отражаясь от склонов, и Валериан подумал, что на засаду эта стычка не слишком похоже. Скорее всего, столкнулись разъезды вражеские и наши, и теперь противник отступает, осаживая время от времени слишком ретивых преследователей.
Выскочил посланец Гассан-аги и закричал возбуждённо:
— Их было сто! Может быть, ещё столько же. Но мы увидели первыми. Сбили одного-двоих. Они ответили, ранили нашего и ушли. Дальше пока дорога свободна.
— Хорошо, — отрывисто кинул Валериан. — Скажешь Гассан-аге, чтобы шёл вперёд, но не отрывался чересчур далеко. Как доберётся до выхода, пусть станет и ждёт.
Кюринец, не тратя лишних слов, прокричал гортанно, и тут же сотни всадников в бурках, в папахах, потекли вперёд, обходя Валериана справа и слева...
Наверху, на плоскости стояла конница лаков. Абдул-бек, понукая жеребца ударами плети, выскочил из горловины ущелья и подскакал к Рашиду.
— Мы опоздали! — крикнул он сыну Сурхая. — Они уже поднимаются и подошли близко. Нужно было сделать, как говорил я, — выйти, как только луна поднялась над холмами.
— Я слышал, как вы стреляли, — ответил ему Рашид-бек, растягивая слова, чтобы не показаться испуганным. — Я помню, что ты говорил вчера. Но луна уже опустилась, и мы не сможем уговорить её подняться в небо и превратить утро в вечер. Возьми моих воинов и задержи здесь русских, сколько тебе удастся. А я вернусь в аул и подготовлю людей на стенах.
— Поторопись, — ответил ему Абдул-бек. — Впереди у них горячие головы. Но когда подойдёт сам Мадатов с пехотой и пушками...
Он покрутил головой, засопел мрачно и шагом поехал строить конницу лаков...
IV
Выстрелы стучали всё чаще, люди кричали всё громче, топот тысяч копыт нарастал крещендо, потом ослабевал, затухал, затухал и вдруг снова усиливался, будто бы вся конница отряда Мадатова и Сурхай-хана собиралась свалиться в ущелье. Но потом снова всё затихало.
По этим звукам дон Хуан заключил, что впереди, у горловины ущелья идёт тяжёлый упорный бой. Авангард под командой брата кюринского хана, того горячего юноши, пытается выйти на плоскость, а противник ему успешно сопротивляется. Генерал тоже был впереди со всей кавалерией. Пехота, артиллерия и обоз стояли, не двигаясь, мрачно и тихо ожидая приказа.
Вечером Ван-Гален решился подойти к командующему и предложить свои услуги не только в качестве наблюдателя, но как боевого опытного офицера. Он объяснил Мадатову, что в Европе ему не раз приходилось штурмовать крепости, и он мог быть полезен на приступе. Генерал оглядел его, задумался на минуту, а потому вызвал к себе командира одного из пяти батальонов. Майор Мартыненко прибежал немедленно, вскочил в штабную палатку, раздувая толстые щёки, а заметный живот под мундиром тоже никак не мог успокоиться.
— Майор, вам помощник, — Мадатов без обиняков перешёл на отрывистый французский язык. — Ходил на стены в Испании, Италии, Африке. Пойдёт с вашей колонной.
— Майор, — повернулся генерал к Ван-Галену. — Батальон охраняет пушки... большие... разрушать стены...
— Осадные, — подсказал нужное слово дон Хуан, почтительно наклонив голову.
— Да, осадные. Ваша задача — подвести их на расстояние выстрела, выбрать позицию и охранять артиллеристов до самого штурма...
Теперь дон Хуан ругал себя за то, что поторопился с просьбой и вынужден стоять в ущелье, терзаться неизвестностью и теснотой. В то время как такой же драгун, штабс-капитан Якубович, конечно, вертится в конных схватках, ловко рассыпая удары своей страшной кавказской шашкой.
И третью атаку кюринской конницы люди Абдул-бека отбили, почти не трогаясь с места. Те, кто не успел к общему залпу, выстрелили вдогон, и ещё с полдесятка тел полетели вниз головами на каменистую почву. Двое застряли носками в стременах, и лошади потащили их прочь, через валуны, сквозь кустарник. Один кричал, визжал, звал на помощь, пробовал подтянуться, но быстро затих.
Гассан-ага подъехал к Мадатову. От злой обиды юноша чуть не плакал.
— Они стоят! — крикнул он. — Они стоят, а мы поворачиваем назад.
— Они побегут, — обещал ему Валериан, как обещал бы сыну желанную игрушку или забаву. — Они ещё покажут нам спины. Ударь ещё раз, сбей их, отгони от ущелья, чтобы я мог вывести пехоту и пушки. И тогда мы пойдём к Хозреку.
