Время героев. Ч. 2 - [64]

Черт, неужели они идут к директору службы?!

— Да, сэр… — Бернштайн ответил на незаданный вслух вопрос — мисс Макинтайр с нетерпением ждет нас.

Анджела Макинтайр была ухоженной дамой без возраста, со стройной, совершенно не соответствующей возрасту фигурой, тщательно уложенной прической и проницательными голубыми глазами. Здесь ее все звали старухой — хотя на старуху она совершенно не была похожа, следила за собой. С ее приходом прервалась традиция двух директоров службы — официального и неофициального. Официальным была она, Анджела Макинтайр, а вот неофициального — похоже, что не было. Он мог, конечно, быть законспирирован даже от своих, но по крайней мере свои должны были его знать — должен же он был как то работать, взаимодействовать с нижестоящими звеньями, получать информацию и давать распоряжения. Ничего этого не было, и оставалось только гадать — что ко всем чертям происходит со службой.

— Капитан… — у Макинтайр был отработанный, приятный голос, таким голосом обычно навигационная система говорит «Через триста ярдов, пожалуйста, поверните направо».

— Мэм…

— Капитан краем глаза увидел переплетенное дело на столе — и понял, что это его личное досье.

— Давайте присядем…

В директорском кабинете было открыто окно, что вообще то было категорически запрещено делать. На Темзе перекрикивались гудками речные трамваи.

— Капитан Риц-Дэвис, не буду вуалировать словами действительное состояние дел — у нас проблемы. И проблемы очень серьезные…

— Мэм, мы существуем, чтобы решать проблемы.

Особая инспекция была создана в структуре службы совсем недавно, представляла собой она оперативный директорат в миниатюре. Как известно, основой Службы является оперативный директорат, он состоит из секций с произвольным разделением (географическим или по тематике решаемых проблем), секции состоят из инспекций, которые делятся исключительно по географическому признаку. В каждой инспекции существует от пяти до восьмидесяти сотрудников, которые занимаются узкой проблемой или государственным образованием и являются экспертами по этому делу. А вот в особой инспекции существовали только отделы, дублирующие некоторые инспекции и в них работали максимум пять человек. Но это были лучшие из лучших, с разноплановой подготовкой, в основном бывшие бойцы спецподразделений, прошедшие дополнительную подготовку для выполнения разведывательных задач. Если Ян Флеминг и писал с кого-то своего Джеймса Бонда — то это с них. Правда, быть плейбоями у них не получалось — после командировок на Восток они выглядели и чувствовали себя как загнанные лошади.

Организовывал эту «разведку в разведке» человек, который сейчас был мертв. Убит. Но как это и бывало обычно в бюрократических организациях — отдел проще организовать, чем расформировать — Особая инспекция существовала до сих пор.

— Я рада, капитан, что вы так думаете. Кстати. Вы не против, если я буду называть вас капитаном?

— Ничуть, мэм.

— Это хорошо. Я неоднократно говорила на совещаниях, что немного армейской дисциплины не повредит нашей службе…

Говоря это, Макинтайр смотрела на Бернштайна.

— Да, мэм — верноподданнически поддакнул Бернштайн

— Вы ведь у нас специалист по Ближнему Востоку…

— Верно, мэм.

Капитан отвечал коротко и по делу — он уже усвоил, что при начальствен нельзя распускать язык

— Очень хорошо — мисс Макинтайр достала из стола фотографию и протянула ему — в таком случае, вы должны помнить этого человека.

Капитан Риц-Дэвис помнил изображенного на фотографии человека и помнил очень хорошо. Более того — он предпочел бы забыть об этом раз и навсегда. Из продуваемого прохладным ветерком с реки кабинета в центре Лондона капитан словно перенесся на несколько тысяч километров и несколько лет. Тегеран, людная улица, вывески, прикрывающие провалы и проломы в стенах, запах жарящегося кебаба, крики уличных торговцев, причитания нищих, протяжный напев азанчи и пыль. Пыль, пыль, пыль… пыли было столько, что от нее не спасал и шемах, противная кирпичная и бетонная пыль разрушенного города, смешанная с пустынной пылью, принесенной в город беженцами. Только чудом, будучи всего в паре десятков метров от здания он увидел машину, а присмотревшись — увидел в ней и наблюдателей. Сотовый телефон, конечно же, не работал — русские включили глушение. Он понял, что все кончено и перешел на другую сторону улицы ровно тогда, когда ударный вертолет В80 вышел на цель и ракета Штурм, пущенная по отметке лазерного целеуказателя превратила здание, где была подготовленная ими группа и его напарник в груду пылающих развалин. Горячая, пахнущая бензином и горелой плотью ударная волна окатила его — и он бросился бежать вместе со всеми, крича то же что и все, и искренне надеясь, что он ничем, ни манерой бежать, ни одеждой, ни акцентом не выдаст русским свое истинное лицо. Потому что если бы это произошло, если бы русские что-то заподозрили — они вряд ли бы упустили его.

— Я помню этого человека, мэм… — сказал капитан, кладя фотографию на стол — хотя предпочел бы не помнить.

— Вы должны были убить его… — медовым голосом проговорила Макинтайр

— Да, мэм.