Время гарпии - [42]

— Потому, что эта дырка не ведет ни в какие забавные места. Это путь на поверхность, а я туда не хочу.

— Прости, я не знала, — извинилась Глоха и метнулась назад. Фор попытался коснуться ее, но она, хотя и дала ему перед этим фору, ускользнула. А вернувшись принялась дразниться: — Заводила-мазила! Заводила-мазила!

— А вот и нет! — обиделся он. — Ничем я тебя не мазал. Ты и убегаешь нечестно, и дразнишься неправильно.

— Ой, прости, пожалуйста! — воскликнула Глоха. — Я хотела дразниться правильно. Как мне искупить свою вину?

— Ничего страшного, — тут же простил он. — Главное, чтобы было с кем играть, а как дразниться, это дело десятое.

— Кстати, Фор, — промолвила она, воспользовавшись моментом, — если бы у вас с Аквой появился постоянный товарищ по играм, могли бы вы пропустить на поверхность трех забавных посторонних.

— Если товарищ по играм останется с нами? Конечно!

— Тогда свяжись с Аквой, Фор, а я уточню у своих, что да как, — уверенным тоном заявила Глоха: она знала, что когда имеешь дело с детьми, взрослая уверенность помогает. Иногда.

— Договорились! — заводной нырнул куда-то в глубь заводи, а Глоха вынырнула на поверхность и крикнула Тренту:

— Превращай меня!

Волшебник, однако, не торопился. Это озадачило девушку, но вскоре она сообразила: слов ее он не слышит и не понимает, а отличить один шар от другого не может. Для посторонних они совершенно одинаковы. Чтобы дать ему понять, что она это она, девушка принялась двигаться по воде выписывая свое имя: ГЛОХА.

Трент мигом сообразил, в чем дело, и спустя мгновения она снова стала крылатой гоблиншей.

— Мы можем заключить сделку! Заводила и заводь мечтают обзавестись товарищем для игр, — с ходу сообщила Глоха. — И выбраться можем: ход, через который в пруд поступает вода, ведет прямо на поверхность. Но тебе надо будет превратить кого-нибудь, муравьишку или букашку какую, во второй меховой шар. Правда, как к этому отнесется букашка…

— Может, не стоит трогать насекомых, — отозвался Трент. — Надеюсь, мне вообще не придется прибегать к превращениям. У нас здесь есть некто, вполне способный составить компанию заводному в своем естественном обличье.

— Это кто? — не поняла Глоха.

— Сель! — сообразила Синтия. — Я о нем чуть не забыла.

— Но захочет ли он остаться? — усомнилась Глоха. — Досель он проводил время в путешествиях и, вполне возможно, не пожелает убраться отсель вместе с нами.

— А мы его спросим.

Трент достал из кармана светлячка, бережно положил его на пол, и в тот же миг туннель позади них перекрыла гигантская грязевая лепешку.

— Сель, — сказал волшебник, — тут есть одинокая заводь и одинокий малыш-заводной. Можешь остаться с ними, твою службу нам мы будем считать законченной. Если согласен, плюхайся в воду.

Сель так и поступил: без промедления плюхнулся вниз. Яд его, похоже, нимало не тревожил.

К нему тут же приблизился заводила. Они сблизились — будь у них носы, можно было бы сказать, что они принюхались друг к другу — и тут же начали вовсю резвиться. Сель, которому больше не приходилось из-за своих пассажиров держаться на поверхности и сохранять неизменную форму, оказался великолепным партнером. Он нырял, подпрыгивал, растекался, видоизменялся. В заводи царило веселье.

— Ну что ж, ответ ясен, — промолвил Трент, — Конечно, на поверхности нам без него будет труднее, однако иначе отсюда не выбраться. К тому же он хорошо поработал и вполне заслужил право на отдых и развлечения.

— И все-таки я не понимаю, как мы отсюда выберемся, — сказала Синтия. — Положим, вода, согласно сделке, сделается неядовитой, но как мы преодолеем подземную реку? Крылья там бесполезны, а дышать под водой мы не умеем.

— С вами все просто, — возразил Трент, — Превращу вас в рыбок, и плывите на здоровье. Вот со мной, уже в который раз, дело обстоит хуже. Не знаю, что и делать.

— А ты преврати нас в двоякодышащих рыб, — подсказала Глоха. — Тогда любая из нас сможет дышать за двоих, за себя и за тебя.

— Великолепная идея! — согласился Трент. Потом он наклонился, попробовал пальцем воду и удовлетворенно кивнул.

— Не отравлено. Аква и Фор держат слово.

Потом он щелкнул пальцами, и обе девушки обернулись двоякодышащими рыбами. Они оказались в чистой, свежей воде, и Глоха обнаружила, что ей это очень даже нравится. Теперь она прекрасно понимала, что значит «чувствовать себя как рыба в воде». Синтия тоже выглядела удовлетворенной. По всей видимости, любой облик и любая среда обитания имели свои достоинства.

Потом нырнул Трент. Набрав воздуха, он направился к устью подземной реки, тогда как рыбки указывали ему путь. Когда же воздух в его легких кончился, Синтия припала рыбьим ртом к его губам, вроде как в поцелуе, и принялась дышать двояко, за него легкими и за себя жабрами.

Потом настала очередь Глохи: она прильнула к устам волшебника и вдохнула в его легкие воздух из своих. Забавно, но это действо с равным успехом можно было считать и искусственным дыханием, и поцелуем. Конечно, Глоха (как, надо полагать и Синтия) никогда никому не призналась бы в том, что подобный контакт с существом мужского пола, принадлежащим к другому виду, доставляет ей удовольствие. Это следовало хранить в тайне, однако тайна делала занятие еще более притягательным.