Время Ч. - [32]

Американские журналисты взялись за новую тему наравне с правоохранителями, и читатели наравне с дикторами радио и телевидения США начали ломать язык, выговаривая новые слова – organizatsiya и vory v zakone. А чего всем им стоило произносить названия таких преступных группировок, как solntsevskaya, izmaylovskaya, lyuberetskaya, chechenskaya, kazanskaya, dagestanskaya, mazutkinskaya и так далее! И это только топонимические названия, а ведь появились еще и эпонимические, не по местам появления, а по фамилиям вожаков или авторитетов: Ivankov organization, Ludwig Fainberg Group, Mogielervich organization, Brandwain organization, Sorkin, Baklanjv, Rudyak, Bruk, Sogomonyan, Ibragimov, Arakelyan, Itayev, Blikian organizations... В «списке Муди» были все или почти все, включая такую нетруднопроизносимую фамилию, как Cherny, он же Chernoy, он же Tcherny.

Джеймс Моуди научился выговаривать все это в 1992 году, когда в Вашингтон прилетел заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров, возглавлявший Управление по борьбе с организованной преступностью. «Мы провели вместе несколько дней и поняли, что решать проблему русской мафии можно только сообща, – рассказал Моуди в одном из интервью. – Никаких договоров между нашими странами еще не было, не было даже подписано соглашение об экстрадиции преступников. Но через несколько месяцев по нашей просьбе ГУОП арестовал и переправил в США мошенников Давида Шустера и Александра Белоногова». И еще он сказал фразу, которую следует запомнить: основная разница между Россией и США заключается в том, что по американскому закону любой человек может открыто назвать себя боссом мафии и за это его нельзя арестовать. А в России человек, чтобы его не арестовали, должен быть боссом мафии.

Как попали братья Черные в «список Муди»? Да очень просто.

– В 1988 году я уехал в Москву, где познакомился со многими нашими «предпринимателями новой волны», с западными бизнесменами, – рассказал Михаил Черный в 1999 году российской газете «Мир новостей». – Знакомство в конце 1989 года с американцем Сэмом Кислиным, который тогда торговал всем – от апельсинов до швейных машинок, – во многом определило мою дальнейшую судьбу.

Попытки Кислина добиться цивилизованного раздела начатого было совместного алюминиевого бизнеса были жестко пресечены: ему посоветовали «серьезно подумать, если жена хочет видеть его самого и детей живыми». А теперь вспомните его слова на пресс-конференции в Манхэттене в декабре 1999 года: «Много лет назад в ФБР меня спросили, могу ли я ответить на некоторые вопросы. Я немедленно – и без всяких адвокатов – сказал, что буду счастлив сотрудничать и предоставить ФБР информацию. Так я и сделал». В Нью-Йорке до сих пор поговаривают, что после этой сказанной Кислиным фразы Черного в Штаты и не пускают. И не его одного...

По ряду причин имеет зуб на Кислина и Иосиф Кобзон. «В 1994 году меня оклеветал одесский еврей Сэм Кислин, – заявил Иосиф Давидович “Экспресс-газете” 11 октября 2002 года. – Он торговал в России металлом, проторговался и удрал в Штаты. Там его скрыли, и, чтоб как-то отслужить своим покровителям, он написал на меня две страницы клеветы. Позднее за очень большие деньги один фэбээровец показал моим людям секретную папку с этим доносом. Там было написано, что я торгую оружием, наркотиками, содержу публичные дома».

Не славен олигарх в отечестве своем

Михаилу Черному не привыкать вступать в конфликты с властями. Ведь начиная свой, по сути, подпольный бизнес в советском Ташкенте, братья, по слухам, опирались на поддержку криминального мира чуть ли не всего Узбекистана. Первые 100 тысяч рублей Черный заработал еще при советской власти «цеховиком» на пластмассовом ширпотребе. Других за это сажали и даже стреляли, но Михаила Черного с братом Львом не тронули. «Да и потом, в 1985 году, выяснилось, что советский закон в принципе дозволял такую форму работы, – сказал Михаил Черный много позже израильскому журналисту. – Так что это милиция и прокуратура нарушали закон, а не те, кто зарабатывал деньги своим трудом и инициативой». Так Михаил Черной отвечал на обвинения российской прессы и слухи о том, что его кооператив в свое время отмывал доходы преступных группировок от рэкета, проституции, торговли оружием и наркотиками.

За год работы с Сэмом Кислиным Михаил Черный заработал два миллиона долларов, но это были сущие гроши по сравнению с грядущими прибылями. Знакомство и дела Михаила и Льва Черных с братьями Дэвидом и Саймоном Рубенами хорошо известны и в сферу интересов американских правоохранительных органов входят косвенно. В своей книге про Бориса Березовского с подзаголовком «История разграбления России» покойный Павел Хлебников отвел братьям Черным главу «Алюминиевые магнаты». Хлебников написал, что «страдающий с детства полиомиелитом Лев Черной вместе со старшим братом Михаилом занялся в начале 1990-х годов торговыми операциями по продаже сырья, включая экспорт леса. В 1991 году братья познакомились с Дэвидом Рубеном, владельцем небольшой международной фирмы по продаже металла». Журналу «Форчун» Дэвид Рубен в июне 2000 года рассказал, как в его московский офис вошел сильно хромавший человек с толстой палкой. «Лев сказал, что все решить могут только те, у кого деньги, – вспоминал Дэвид Рубен. – Он сказал: полетели со мной. Я ответил, что у меня не хватит рубашек. А он сказал: ничего, постираем. И мы полетели».