Время ангелов - [45]

— О чем ты?

— Когда я объяснял тебе, зачем продал икону, то солгал. Тебе сказал одно, отцу другое, и еще другое, ну… третьему лицу.

— Я думала, деньги нужны на операцию для какой-то девушки?

— Не совсем так… То есть, как бы это сказать… операция действительно была, но не сейчас, а какое-то время назад, несколько месяцев назад. И девушка уже ушла к другому. Не в этом дело. Штука в том, что я тогда занял денег, на операцию занял. У одной… ну, женщины… немолодой, питающей ко мне симпатию.

— Понимаю. И дальше…

— Пришлось расхлебывать кашу, — сказал Лео. — Нет, ничего особенного. То есть я не должен был спать с ней, чтобы получить деньги. Тут совсем другое. Она ужасно деликатная. Но… мы стали близкими друзьями, понимаешь? Она так расположена ко мне, так сочувствует, хочет обо мне все знать, помогать. А я чувствую себя, как муха в варенье. И все еще ее должник…

— Ты не можешь ее бросить?

— Да. Хотя я бы выразился иначе. В конце концов, она же мне не подружка. Хочу уйти, но нельзя.

— Ты воспользовался ею охотно, но не учел, по твоему выражению, «кашу»?

— Вроде того. Некрасиво, правда? У меня тогда было такое отчаянное положение. Но так дальше нельзя. Чувствую, что все время говорю ей лишь половину правды, даже меньше, чем половину, и пока не верну эти чертовы деньги…

— Не думаю, что именно деньги ей нужны.

— В том-то и дело. Она твердит, что подарила их мне. Но я не могу принять такой подарок. Тут не мораль, а психология.

— Зачастую одно от другого не отличить. Да, положение у тебя трудное.

— Значит, ты веришь, что правду сказал, да? Я наговорил тебе целую кучу лжи. Но это правда.

— Верю, — сказала Мюриэль. Она поверила. — Но теперь ты расплатишься с ней?

— Ну… нет пока. В том-то все и дело. Смотри-ка, а мы понимаем друг друга. Я и не ожидал.

— Пока что я не совсем понимаю.

— У меня был план. Сохранить деньги, чтобы расплатиться, и использовать третье лицо, чтобы оно выкупило для меня икону. Но я не могу осуществить этот план.

— Что же тебе мешает? Неужели на этот раз дух морали?

— Да, думаю, именно он. Я всегда воображал, что могу отбросить мораль, но это не так легко. Я не так свободен, как мне кажется.

— Правда, что ты получил 75 фунтов за икону?

— Правда. И сегодня я передам их тому человеку… который согласился выкупить икону.

— От которого ты скрыл, что у тебя были деньги?

— Совершенно верно. Ему икона обойдется, боюсь, чуть дороже. Но это некий жест с моей стороны.

— Который ты сопроводишь, если удастся, какой-нибудь новой басней?

Лео изумленно глянул на нее и расхохотался: «Да! Но я все равно передам! Ты довольна мной, Мюриэль?»

— Но ты еще не рассчитался со своей симпатичной пожилой дамой.

— Не хочу сейчас об этом думать. Как-нибудь выпутаюсь. А теперь поговорим о твоем обещании, Мюриэль. О твоей кузине.

Мюриэль посмотрела в сторону. Призрак вырос перед ней: душная тьма, гудящая в углу комнаты, как башня из шершней.

— Пойми, — говорил Лео, — я не такой уж дурак. Долгое время я валял дурака, но могу взять себя в руки. Я хочу увидеть твою кузину, просто увидеть, что бы ни случилось потом, и даже если ничего не случится. Клянусь, с тех пор, как ты мне о ней рассказала, она не выходит у меня из головы. Мысли о ней превращают меня в романтика. Если ты позволишь мне встретиться с твоей кузиной, я буду себя примерно вести, честное слово. Что ты скажешь, то и буду делать.

— Хорошо, — сказала Мюриэль.

— Расскажи мне немного больше о ней. О ее внешности.

Мюриэль стиснула зубы. Внутри себя она вновь ощутила дрожь, предвещающую рыдание.

— В другой раз расскажу. Теперь мне надо идти.

— Я что-то не то сказал?

— Нет, все в порядке.

— Не сердись на меня, Мюриэль.

— Я не сержусь.

— Не надо горевать.

Идя к двери, Мюриэль натолкнулась на Лео. Он неловко обнял ее, и она на миг яростно вцепилась в него. Выйдя, она услыхала все еще доносящийся из комнаты Евгения голос Пэтти.

Через несколько минут Мюриэль, крадучись, вышла за порог. Снаружи было очень тихо. Туман чуть рассеялся и воздух наполнился снегом. Крупные мягкие белые хлопья бесшумно вращались вокруг нее, опадая и снова поднимаясь, пронизывая воздух узорами, едва уловимыми для глаз. Снег падал, сгущался, напоминая собой пушистую холодную вату. Мюриэль шла, наклонив голову. Снег поскрипывал под ее ногами. Кто-то, плотно закутанный, возник и исчез, пройдя мимо нее в сторону дома. Кажется, миссис Барлоу.

Мюриэль шла быстро, не разбирая дороги, и по пути пыталась думать. Способность думать, кажется, вернулась к ней. Она понимала, что оказалась под сильным давлением. Карл использовал власть. Он ничем прямо не грозил, но в его властности таилась опасность. В чем же эта опасность? Чувство подсказывало ответ: она может утратить связь с реальностью. Есть Карл и есть Лео. Инстинктивно она подошла к мысли, что в осуществлении своего замысла можно как-то использовать Лео. Она боялась Карла, боялась неповиновения Карлу. Но знала, что ее ждет, возможно, нечто еще более страшное — изоляция, паралич воли, превращение мира во что-то маленькое, сонное, как внутренность яйца. Она чувствовала: Карл втягивает ее в какой-то дьявольский заговор, пытается внушить, что это неизбежно. Ей нужен Лео, его буйство, даже нелепость. Только так она вновь ощутит себя живым, разумным, независимым существом.