Время алых снегов - [73]

Нечаев зло пнул первый попавшийся под ноги камень и повернул от реки к скальному нагромождению, где укрылись подрывники. Ему пришлось взбираться на высокий уступ, и он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух. Саперы прятались в каменной нише, заслоненной толстым гранитным козырьком. Их командир взвода, лейтенант, дремал, укрывшись накидкой и положив голову на жесткую коробку полевого телефона. Один из солдат потянулся было разбудить его, но Нечаев сделал остерегающий жест: не надо! Присел на щербатый камень, сунул руку в карман, пошарил там и, не найдя сигарет, вздохнул.

Плеск реки сюда еле доносился. Утренняя дымка слабо колебалась над широким полотном дороги, и казалось, это дорога течет, бугрясь серыми волнами. Нечаеву вдруг почудилось, будто к шуму воды примешались отдаленный гул двигателей и постукивание траков о камни. Майор вскочил, впился глазами в изгиб дороги, пропадающей за кривобокой горой. Солдат негромко сказал:

— Это река, товарищ майор. Мне тоже раза два показалось, что идут. Да вы не волнуйтесь, в случае чего посты предупредят.

Нечаев расхаживал по краю уступа, не замечая, как отраженные горами солнечные лучи высвечивают долину, как белеют росистые пучки трав, редеют тени и скатывается в речную щель ленивый, серый туман, не слышал щебета птиц, присоединивших свои голоса к урчанию воды. Он слишком часто встречал рассветы в лесах и горах, и потому краски обыкновенного утра не могли занимать его больше, чем думы о предстоящем деле.

Лейтенант зашуршал накидкой, с хрустом потянулся и яростно зевнул.

— Эх, Васьков! — заговорил он, видимо обращаясь к солдату. — Какая мне Маруся сейчас снилась...

И тут же вскочил на ноги, смущенно одергивая куртку.

— Да уж спите пока, — усмехнулся Нечаев. — Может, Маруся еще раз приснится.

— Какой теперь сон? — покраснел лейтенант. — Посты бы надо обзвонить.

Наклоняясь к телефону, лейтенант свирепо глянул на солдата, не сумевшего предупредить о близости начальства. Нечаев спрятал усмешку, втайне позавидовав молодому офицеру, которому и на каменном ложе видятся сладкие сны. Лишь с годами начинаешь понимать, что вовсе не от жестких постелей приходят бессонницы.

На уступ вскарабкался запыхавшийся связист, вытянулся перед Нечаевым, бросил руку к каске:

— Товарищ майор, из штаба передали по радио: быть наготове. Колонны вышли из выжидательного района.

— Значит, вышли... А не зря ли мы караулим тут? Как вы думаете, товарищ лейтенант, может, нам частью людей усилить заслоны ниже по реке? Там самое место для переправ...

Лейтенант пожал плечами:

— Где бы ни сунулись — везде встретим, товарищ майор. У бродов заслоны надежные.

Последние слова лейтенанта заглушил высокий железный свист, за которым в долину обрушились раскаты грома. Уступ качнуло, и Нечаев невольно прижался к гранитной стене. Звено истребителей-бомбардировщиков сверкнуло над скалистым гребнем, бросившись на кого-то за кривобокой горой.

— Ага! Сюда жалуют! — весело крикнул лейтенант, бросаясь к телефону.

Он, конечно, не ошибался: атака самолетов означала, что запретная дорога к перевалу все же кого-то соблазнила.

«Кого-то»... Нечаев знал кого.

«Эх, Самарин, Самарин! Придется тебе с годик водить молодую жену в Дом офицеров мимо пустой рамки от собственного портрета. Или выбирать другой кинотеатр. Не в том, конечно, беда, что перевала теперь ты уж не возьмешь — и в учебных боях кто-то проигрывает. Тут не простая тактическая ошибка — тут явный расчет на авось, на недогляд старших начальников, тут несерьезные игрушечки в войну, которых офицеру прощать нельзя. Соблазнила-таки тебя легкая слава бывшего комбата. Знал бы ты, какая она легкая!..»

Давний, застарелый гнев охватил Нечаева. Ну что ж, рано или поздно «мины» должны заявить о себе.

— Вы, кажется, курите, лейтенант? Позвольте одну...

Прикуривая, закашлялся от горького дыма — давно не баловался табаком, думал, навсегда с ним расстался.

— Вы когда-нибудь ходили по минному полю, товарищ лейтенант?

— Еще бы! Наше главное занятие.

— Опасное занятие.

— Да уж для кого как.

Нечаев отшвырнул недокуренную сигарету, проследил, как она падала с высоты уступа, разгораясь в полете и таща за собой серую полоску дыма, а потом, упав на камень, брызнула малиновыми искрами. Как раз в этот момент из-за кривобокой горы выскочила боевая машина пехоты. Над ее распахнутыми люками щетинились стволы автоматов, и машина напоминала рассерженного дикобраза. Два истребителя-бомбардировщика, обогнав собственный звук, возникли над дорогой, и колючки стального «дикобраза» засверкали острыми огоньками. Нечаев подумал, что капитан Самарин конечно же позаботился о прикрытии от ударов с воздуха не только огнем мотострелков и в настоящем бою летчикам нелегко было бы пробиться к цели сквозь ливни свинца и стали, извергаемые сотнями стволов.

«Так, может, еще раз принять грех на душу — пропустить их? — мысль показалась весьма заманчивой. — Влетит мне одному. Хоть с опозданием заплачу по старому счету... Только вот как же быть тогда с Самариным? Он ведь и в следующий раз не остановится перед запретной дорожкой. И как знать, не соблазнит ли подобный образ действий кого-то из тех лейтенантов, которых Самарин ведет сейчас к перевалу? И кто потом и какой ценой заплатит за «первородный грех» майора Нечаева?»