Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга II - [49]
— Чего же ты хочешь от меня? — спросил Баффо нетерпеливо.
— Позволь мне войти в гондолу синьора, — отвечал с иностранным выговором дребезжащий старушечий голос.
Синьор вздохнул свободнее. При совершенном сознании своей правоты пред правительством, при всей приязни к нему сановников республики, при всем своем мужестве Баффо не менее всякого простого венецианца опасался пьомб, колодцев, инквизиционных камер и плахи подвального этажа дожского дворца.
— А потом? — спросил он свою спутницу, улыбаясь под маскою.
— Потом синьор позволит мне выйти на набережной у церкви Георгия Великого, — отвечала старуха.
— Другими словами, ты хочешь, чтобы я довез тебя? Но мне не по дороге…
— Дорога в палаццо Баффо ведет мимо церкви Георгия Великого.
— Так ты знаешь меня?
— Если бы не знала, осмелилась ли бы я беспокоить синьора? — отвечала маска вопросом же.
«Просительница!» — подумал Баффо и небрежным знаком пригласил попутчицу следовать за собою под покрышку гондолы. Вместо того чтобы сесть на скамью, старуха смиренно опустилась на колени перед синьором.
— Я не терплю раболепства, — сухо сказал Баффо. — Сядь!
— Нет! Я выбрала самое приличное положение, потому что говорю с отцом будущей царицы! — твердо проговорила маска.
Баффо засмеялся.
— Да, царицы! — убедительно продолжала старуха. — Союз патрицианки светлейшей республики с одним из европейских царственных домов не диво; синьора Баффо ничем не ниже Гримальди, Марини, Рецзониго. Прадед синьора был…
— Я твердо помню мою родословную, — прервал Баффо странную вещунью, — но на чем ты основываешь свое предсказание о будущности моей дочери?
— Я прочитала о ней в той лазурной книге, в которой звездами пишет рука Божия. Дочь твоя будет царицей.
— А я? Не попаду ли я в дожи? Старуха покачала головой.
— Дож обручается с морем, бросая в него перстень, — произнесла она глухо, — а дочь твоя обручится с царем, когда ты будешь брошен в море.
Баффо невольно вздрогнул. Не чуждый суеверия, он был неприятно поражен странными речами старухи.
— Не выкупайся сама прежде в Большом канале! — сорвалось у него с языка.
— Нет, я не погибну в воде…
— Так попадешь на костер!
— И того менее… Несмотря на дряхлую мою старость, мне еще останется очень долго жить, очень долго!
— От души желаю, но советую быть осторожнее на язык, иначе желания мои не исполнятся. Ну, Георгиевская набережная близко… Чем наградить тебя за твое предсказание?
— Синьор ничем не может вознаградить меня.
— Будто бы?
— Я ни в чем не имею нужды, а в милостях или щедротах синьора всего менее. Если бы даже любопытства ради синьор приказал сбирам арестовать меня… синьор это хотел сделать, не правда ли?.. даже и тогда я не стала бы просить милости. Пристань близко, и я считаю нужным сказать синьору, что мы увидимся опять через три года, когда его дочери исполнится девять лет, а потом через шесть, когда ей исполнится пятнадцать…
— О, как ты далеко загадываешь.
— Увидишь сам…
В это время гондола по приказанию Баффо причалила к Георгиевской набережной; старуха, выскочив на пристань, кивнула синьору головой и исчезла в толпе. Ее предсказание запало в память Баффо, как зерно, брошенное на восприимчивую почву. Он возвратился домой точно чем озабоченный и задумчивый. Первый его вопрос жене, по обыкновению, был о дочери.
— Наша маленькая царица, — отвечала супруга Баффо, — резвится и играет, веселенькая, как птичка…
— Что это тебе вздумалось назвать ее царицей? — живо спросил Баффо.
— Вероятно, потому, что я не приберу больше и слов, как бы приласкать ее… Королева, царица, догаресса… Почем знать, может быть, она будет чем-нибудь из трех?
— Ты думаешь?
— Подобная дума весьма естественна в голове матери. Нам, женщинам, трон доступнее, нежели мужчинам, и разве не было примеров…
Баффо, пораженный словами жены, не мог удержаться и рассказал ей о своей встрече с таинственной старухой. Чудесное предсказание об участи, готовящейся дочери, не могло не порадовать супругу синьора, и радости этой он не хотел омрачить воспоминанием о пророчестве старухи насчет его смерти. День за днем, месяц за месяцем прошел год, другой; наступил и третий. Воспоминание о пророчестве, может быть, и изгладилось бы из памяти Баффо, если бы в течение этого времени жена не напоминала ему о таинственной маске… Эпоха, назначенная ею для вторичной встречи с Баффо, была самая скорбная для республики Венецианской: в ее областях свирепствовала чума, в числе жертв которой погибла и супруга благородного синьора. В самый день погребения жены Баффо, возвращаясь с дочерью из церкви, где происходило отпевание и похороны, на набережной был остановлен какой-то другой похоронной процессией. Прикрывая лицо дочери платком, опрысканным уксусом, и по возможности оберегая ее от прикосновения встречных и поперечных, Баффо в толпе провожавших покойника заметил бедно одетую старуху с ястребиным носом и острым выдавшимся подбородком. Он видел ее в первый раз, но лицо ее, будто когда-то пригрезившееся ему во сне, показалось синьору знакомым, и мысль о таинственной маске промелькнула в его памяти. g свою очередь, старуха, не спуская глаз с Баффо и его дочери, протеснилась сквозь толпу и, остановясь перед ними в двух шагах, произнесла хриплым голосом, показывая на девочку костлявым пальцем:
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Царствование Генриха, подобно царствованию Грозного, можно разделить на две эпохи: славы и бесславия. В первую пору тот и другой отличались прекрасными качествами, заботливостью о народе, о пользах государства и славными воинскими деяниями.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Иван Грозный, Екатерина Медичи, Мария Стюарт, Людовик XIV – эти персонажи и их окружение становятся главными героями исторических хроник писателя.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Карл, принц Уэльский, старший сын короля Карла I и супруги его Генриэтты Французской, родился 29 мая 1630 года. Прелестным лицом он походил на мать, а нравом был в дедушку, в покойного короля Генриха IV. Не знаем, какие планеты играли главные роли в гороскопе новорожденного, но уверены, что первое место между ними принадлежало Венере… Звезда богини любви, во все продолжение жизни Карла II, была его путеводницей, а он ревностнейшим ее жрецом.
«Горе – пробный камень души человеческой и необлыжное мерило нравственных сил человека. Под бременем одной и той же скорби один падает, другой даже не поколеблется; этот смиряется пред промыслом Божиим, тот безумно ропщет; иной ищет утоления скорби в слезах и благотворениях ближним… Бывают и такие люди, которых горе ввергает в омут распутства и злодейств…».
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Для Англии век Елизаветы по громадному своему значению для этой страны был тем же, что был для Франции век Людовика XIV; для России – век нашего Петра Первого; для Пруссии – век Фридриха Великого. Елизавете Великобритания обязана своим политическим единством, началом могущества на морях, славой на суше, почетным своим местом в сфере европейских государств, развитием внешней своей торговли и внутренней промышленности; наконец, блестящими успехами наук и искусств.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.У Франциска I знаменитое: «Все пропало – кроме чести» (о чем мы уже говорили с читателем); у Людовика XIV: «Государство – я» (l'etat – c'est moi) и «Нет более Пиренеев» (il n'y a plus de Pyrenees); у Генриха IV, самого популярного из трех, – обещание курицы в суп беднейшему из своих подданных.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Этот французский Гелиогабал родился в Фонтенбло 19 сентября 1551 года, рос и воспитывался под надзором Екатерины Медичи, то есть, другими словами, в нем развивали одни только порочные наклонности, за полным отсутствием добрых качеств, в которых природа ему отказала.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Четыре позорных пятна на памяти человека, достойного уважения потомства за свою пламенную любовь к наукам и покровительство изящным художествам! Франциск Медичи имел бы полное право на прозвище Великого, если бы вместо политической сферы посвятил себя исключительно ученой или артистической деятельности.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.После смерти государя и великого князя Василия Ивановича (4 декабря 1533 года) у нас в России была точно такая же неурядица, как во Франции при Франциске II или в Англии при Эдуарде VI. Именем наследника-младенца управляли царством: сначала его мать, государыня Елена Васильевна Глинская, а после ее смерти – быстро сменявшие друг друга временщики, бояре-крамольники, раболепной угодливостью развившие в младенческом сердце будущего Грозного порочные наклонности, своими интригами и злодействами посеявшие в том же сердце ненависть к боярству, впоследствии выразившуюся неслыханными злодействами.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Наследник Карла V, сын его от Елизаветы Португальской, Филипп II родился в Вальядолиде 21 мая 1527 года. Имея от роду более тридцати лет, при восшествии своем на престол король задался великою мыслию, чтобы царствование его было продолжением царствования отцовского.