Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I - [123]

В начале 1603 года графиня Ноттингем, при смерти заболевшая, пожелала видеть королеву для сообщения ей, по словам больной, важной государственной тайны. Елизавета отправилась к графине и нашла ее в безнадежном состоянии, близком к агонии, но в полной памяти, в совершенном самосознании. Не удаляя присутствовавших, умирающая тихим, прерывающимся голосом сказала Елизавете, присевшей у ее изголовья:

— Государыня, вы видите теперь страшную преступницу перед вами, грешницу перед Богом…

Заметив по выражению Елизаветы, что она принимает ее слова за бред, графиня продолжала:

— Я говорю сущую правду и заранее прошу ваше величество простить меня и тем успокоить мою совесть, усладить последнюю мою минуту…

— В чем же ваш грех перед Богом и преступление передо мной? — спросила ласково королева.

— Известно ли вам, что граф Эссекс накануне своей казни желал видеть меня? Я была у него в Башне, и он умолял меня, именем всего святого, передать вам перстень… этот самый, и напомнить…

Рыданья задушили голос больной. Вырвав у нее из рук перстень Эссекса, подаренный ему после возвращения из Кадикса, Елизавета, пожирая графиню глазами, бледная, как она сама, дрожа всем телом, повторила:

— Напомнить? Напомнить, о чем? Договаривайте все!

— Напомнить о вашем обещании в обмен на перстень оказать ему милость, какое бы то ни было его желание. Несчастный Эссекс, именем той минуты, отсылая вам перстень, просил о помиловании…

— А вы не исполнили его желания! — вскрикнула Елизавета, вставая с кресел.

— Муж мой, узнав об этом, запретил мне…

— Спасти жизнь своему сопернику? Он мог запрещать вам! Но вы, как женщина, не должны были повиноваться! Эссекс, Эссекс, — прошептала королева, прижимая перстень к посинелым губам с выражением отчаянья в тусклых глазах. — Бог может простить вас, графиня, — продолжала Елизавета, с негодованием отодвигаясь от постели умирающей, — но я, я не прощаю и не прощу никогда!

Через два дня графиня Ноттингем скончалась, и тем была, бесспорно, счастливее королевы. По возвращении во дворец Елизавета, в сильнейшем истерическом припадке, сжимая перстень в руках, упала на постель и до поздней ночи пробыла в каком-то самозабвении. На все расспросы фрейлин и прислужниц она односложно отвечала:

— Эссекс! Эссекс!!

С этого времени здоровье ее было окончательно надломлено, и вместе с телесными страданиями иногда проявлялось как бы расстройство и умственных способностей. На предложение докторов лечь в постель Елизавета отвечала выражением боязни, что она уже не встанет. Вместо того она приказала весь пол своей спальни обложить подушками и таким образом приваливалась то в одном углу, то в другом. Вместо прежней изысканности в одежде, доходившей до щепетильности, теперь Елизавета выказывала пренебрежение к самой себе и отвратительную неряшливость: по нескольку дней не сменяла ни белья, ни обуви, а между тем куталась в свою королевскую мантию, не снимая с всклокоченной головы малой короны! Вечером 24 марта она погрузилась в паралитическое состояние, уставив неподвижные, потухающие глаза в угол комнаты, и пробыла в этом состоянии девять дней, почти не принимая ни лекарств, ни пиши.

— Эссекс! Эссекс!! — изредка бормотала она помертвелыми устами, покачивая головой, будто тревожимая призраком казненного.

2 апреля она очнулась, и на расспросы канцлера о выборе преемника, невнятно назвала Иакова Шотландского. 3 апреля Елизаветы не стало.

С ней пресеклась династия Тюдоров, с 1485 по 1603 год, в течение ста восемнадцати лет, в лице трех королей и двух королев владычествовавшая в Англии. В особе Иакова VI (в королях английских первого) воцарился несчастный дом Стюартов. В назначении Елизаветой себе в преемники сына Марии Стюарт исторические романисты, романические историки и драматурги видят проблеск раскаяния в умирающей королеве английской, с чем едва ли можно согласиться, во-первых, потому, что Елизавета в последние дни жизни была разбита параличом, поразившим отчасти и умственные ее способности, а во-вторых, кроме Иакова, и наследовать ей было некому.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ АВТОРЕ

«..Историко-романические хроники и сказания хотя и заключают в себе много фантазии, но они подготовляют общество к более серьезному, вполне уже историческому чтению мемуаров, монографий, материалов».

Из некролога

Кондратий Биркин — псевдоним русского историка П. П. Каратыгина. Каратыгины — известнейшая театральная фамилия, взрастившая со времен императрицы Екатерины II добрый десяток деятелей русской сцены. Тетка будущего писателя Александра Михайловна знала Пушкина, Грибоедова. Отец Петр Андреевич был коротко знаком с Рылеевым, Кюхельбекером. В доме Каратыгиных перебывали все театральные деятели той поры.

В 1832 году в семье любимого актера русской публики Петра Андреевича Каратыгина родился второй сын — Петр. Ребенок выглядел крепким и здоровым, так что его мать Софья Васильевна Биркина уже через полтора месяца вновь появилась на оперной сцене. Семья Петра Андреевича имела достаток (у Петра был еще старший брат и две младшие сестры), что дало возможность мальчику получить приличное для его круга образование. Часто гостивший в доме московский артист Д. Т. Ленский за вдумчивость и рассудительность наделил Петрушу прозвищем «философ». Его юношеские увлечения театром и литературой были в значительной степени также данью семейной традиции.