Vremena goda - [129]

Он и сам сегодня вел себя странно, в нарушение всех обыкновений. Чего стоил один этот патологический порыв – навестить Мадам! Главное, зачем? Что он себе хочет продемонстрировать, что доказать? Черт знает. Но вдруг неудержимо потянуло подняться на третий этаж и войти в палату, которую он столько лет обходил стороной.

Каким-то образом этот импульс был связан с двумя ударами, которые обрушились на психику один за другим.

Профессиональная привычка анализировать мотивации подсознания заставила додумать эту мысль до конца, хоть ноющая с похмелья голова и пыталась бастовать.

Два болезненных удара при кажущейся несхожести пришлись в одну и ту же чувствительную точку, потому что оба по-своему знаменовали победу Смерти и постыдное фиаско Жизни. Это был двойной толчок к краю пропасти, от которой всё равно никуда не деться. Отсюда, вероятно, и возникла спонтанная потребность перевеситься через край и заглянуть в бездну.

Оставался непонятен внутренний резон. То ли это мазохистское желание упиться страхом, то ли попытка его преодолеть. Так или иначе, сопротивляться внутреннему чувству не следует, это может лишь усугубить стресс, вызванный двумя последовательными потрясениями.

Второе из них, самое свежее, случившееся несколько минут назад, произвело такой сильный эффект еще и потому, что психика и так уже находилась в травмированном состоянии после вчерашнего инцидента.

Плюс воздействие похмельного синдрома.

Смерть гостя, а тем более пациента в резиденции – не бог весть какое событие. Можно сказать, обычная вещь. Такое уж это место. Никто особенно не впечатляется: персонал – по профессиональной привычке, контингент – потому что старые люди вообще относятся к смерти довольно спокойно. Тело и душа у них потихоньку готовятся к неизбежному концу, и когда кто-то из окружающих отправляется в мир иной, старики провожают покойника заинтересованным, но довольно спокойным взглядом. Некоторые даже испытывают своего рода гордость: вот, мол, я еще одного пережил, а он (или она) моложе меня.

Уж эта-то кончина точно потрясла одного только директора, а всех остальных нисколько не опечалила.

Но Люк после событий вчерашнего вечера ощущал себя несчастным, никчемным, уязвимым. И сегодняшняя новость доконала его окончательно.

Жизнь – это соединение мужского начала с женским. Люк эту истину чувствовал с детства, а потом, став взрослым, научился ее понимать.

Всё, что находится вне пределов слияния Инь и Ян, не вдохновлено этим мощным ароматом, лишено смысла и пахнет трупом. Всякое дело, которое мужчины затевают без женщин (война, грабеж, тюрьма, сухая наука), так или иначе ведет на территорию Смерти.

Люк любил жизнь и любил женщин. Насколько мужчина квадратен, прозаичен, некрасив, груб, настолько женщина пластична, поэтична, прекрасна и нежна. В каждой из них, даже самой неуклюжей и вульгарной, обязательно есть что-то волшебное, просто разглядеть это дано не всякому. Люку Шарпантье этот дар достался от природы.

Что такое красавица? Это женщина без тайны, поскольку привлекательность красавицы понятна любому профану. Но разглядеть очарование в дурнушке способен только настоящий ценитель. Люк был щедро наделен этим талантом и очень им гордился.

Взять главную медсестру Изабель. Профан скажет: да в ней вообще нет ничего женственного. Голос прокуренный, сутулится, черт-те как одевается, на физиономию – чистый верблюд. Всё так. Но если бы кто-нибудь знал, каким дивным цветком распускаются чувства и чувственность в такой женщине, если ты сумел их разморозить и взрастить!

Лоранс из рецепции неумна и бестактна, но зато во сне, после любви, поет тоненьким, невыразимо трогательным голоском. Однако для того чтобы узнать этот секрет, нужно с Лоранс оказаться ночью в одной постели.

У массажистки Адель такие руки, что чувствуешь себя комом глины, из которого великий художник ваяет прекрасное произведение искусства. И что с того, что Адели седьмой десяток?

Люку и самому уже шестьдесят пять. С возрастом он сделал важное открытие, ставшее для него великим утешением. Годы в любви не помеха. Глубокое заблуждение, что женщины ценят в любовниках только сексуальную функцию. Ромен Гари, любимый писатель Люка и тоже большой ценитель поэзии женского тела, как-то сказал, что смотрит в будущее без боязни. Когда-де состарится и перестанет быть мужчиной, станет чесать женщинам спинку и за это они будут любить его еще больше. Спинка не спинка, но в наши времена благодаря виагре за потенцию можно не опасаться. И дело не в страхе ударить лицом в грязь. Мужское бессилие оскорбительно для женщины, она перестает чувствовать себя желанной и от этого гаснет.

За исключением половой состоятельности, которую, слава науке, теперь можно подстраховывать искусственными средствами, для успеха в любовных делах требуется соблюдать два золотых правила.

У партнерши от связи с тобой должно быть ощущение праздника или хотя бы уикенда. Будни и проза – это брак, семья. А мимолетное увлечение – это поэзия, то есть выходной, отгул. Праздник не может быть всегда, он не бывает долгим. У женщин романтичность отлично уживаются с практицизмом. Если женщина, находясь с тобой, автоматически попадает в атмосферу ваканса, она не будет требовать вечной привязанности, и вы расстанетесь без обид, причем останется шанс на совместные каникулы в будущем.