Времена - [14]

– Это верно, – зашумели за столом. – Долой коммунистов!

– Фюрер объяснил нашему народу, что их партия, этот московский наёмник, не за рабочих борется, а за интересы международного еврейства. Еврейско-большевистская опасность – опасность не только для немцев, но и для всех свободолюбивых народов. – Буххольц открыл тетрадку с конспектом.

– Я только вчера вернулся из Нюрнберга, где был на митинге. Послушайте, чему учит нас доктор Геббельс, и что мы обязаны беспрекословно принять: «Еврейство, признанный и разоблаченный носитель большевистской мировой революции, по существу представляет собой антисоциальный и паразитический элемент среди культурных народов. В большевизме оно нашло подходящую почву и может здесь процветать».

Альберт Бур поднял руку, намереваясь что-то сказать.

– Чего тебе, партайгеноссе Бур? – нетерпеливо спросил Буххольц.

– Я служил у одного еврея в магазине, Эрих, так хозяин до того ругал большевизм, что аж красным становился, как варёный рак. Слышать о нём ничего не желал. Вообще скажу вам, не дурак был.

– Все евреи дураки, партайгеноссе Бур, – с чувством превосходства произнёс Буххольц. – Тебе, Альберт, недостаёт политической грамотности, как, впрочем, всем нам, – он полистал тетрадку и, остановившись на важной странице, прочитал: «Я всегда придерживался мнения, что есть разные расы: умные, очень умные, менее умные и совершенно неразумные. Я всегда считал наш немецкий народ очень умным, и я всегда считал еврейство самым неинтеллигентным, если не сказать, самым глупым в мире». Кто это сказал? Это сказал Адольф Гитлер. Хайль Гитлер, партайгеноссен!

– Хайль Гитлер! – со взволнованными лицами хором ответили присутствующие.

– А теперь думай, Альберт, – рассудительно продолжил Буххольц, – если всё мировое еврейство глупое, то может какая-нибудь его часть быть умной?

– Логично, – согласился хор. Альберт Бур расстроенно крякнул и почесал затылок.

– Да кто такой, собственно, еврей? – запальчиво вступил до того молчавший доктор Шульце-Нолле. – Это враг мира, уничтожитель культур, паразит среди народов, сын хаоса, воплощение зла, фермент разложения, пластичный демон распада человечества!

– Браво, Александр! – воскликнул Фогт.

– Да нет, – скромно потупился Шульце-Нолле, – доктор Геббельс…

– Вернёмся к нашим делам, – Буххольц отложил тетрадку и смочил губы пивом. – Мы должны отчитаться за прошедший период. Давайте подведём некоторые итоги. И я должен, к сожалению, нелицеприятно указать сразу на наших товарищей. На некоторых из присутствующих.

– Да он врёт, этот сержант! – закричал с дивана Генрих Бур, догадавшись, куда гнёт шеф.

– Есть протокол сержанта полиции Эккардта, – сухо возразил Буххольц. – В нём сказано, что в ночь на воскресенье, 28 июля 1935 года, около 2 часов ночи в магазине Элиас Лион & Со были выбиты оконные рамы. Звон услышал не только сержант, но и торговец сигарами Беккер, который живёт через дорогу и в это время не спал, а также семья Пипер в гостинице «Штадт Кассель».

– И что из этого? – возмутился по-бычьи наклонивший голову Каргер.

– А то, Вилли! Сержант освещает фонарём дорогу, и что он, паршивец, видит? Он видит, как в два часа ночи не идут, а крадутся у ворот совершенно трезвые и уважаемые граждане города Генрих Фогт, Вилли Каргер и Генрих Бур. Поймите, партайгеноссен! Мне наплевать на еврейские оконные рамы, как и на всех наших евреев. Но мне не наплевать на их имущество! А партия не потерпит дикие и неспланированные акции. Тогда, перед олимпийскими играми в Берлине, нам досталось сполна от зарубежных шавок. Международное еврейство не спит, не дремлет. Но я успокою вас. Это дело, Вилли, я замял. Его закрыли за недостаточностью улик, – Буххольц хихикнул. – Оно над нами больше не висит. Но есть ещё два постыдных для партии события, и я обязан за них тоже отчитаться.

Буххольц перевёл дух. Партийцы устроились поудобней на своих местах.

– Не партия, а мы и наша местная организация порой теряет контроль над тем, кого мы принимаем в наши ряды. Я, – Буххольц перешёл на покаянный тон, – несу личную ответственность и принял меры к тому, чтобы этот факт не оставался для партии скрытым. И вы в своё время тоже справедливо возмущались. Я приведу вам мнение из доклада нашего уважаемого рейхсляйтера Ганса Франка о национал-социалистической расовой политике.

Буххольц вновь порылся в своей тетрадке.

– Вот, слушайте: «Знаменитые Нюрнбергские законы гарантировали германский тип немцев как единственного представителя своей судьбы и творца власти этой империи на все времена. Еврей является представителем народа, совершенно чуждого расовой субстанции Германии. Он не мог и не может быть носителем или соавтором немецкой судьбы». Это значит, – сделал вывод Буххольц, – что членом НСДАП может быть только ариец. Нет нечистых арийцев. Есть нечистые евреи и мишлинги[5] разных степеней в том числе.

– А разве не было известно, что Зеловски мишлинг? – уточнил тему, поняв о ком речь и намёк, Шульце-Нолле.

– Проблема в том, что этот молодой человек Готфрид Зеловски окрестился и женился на дочери обернкирхенского стеклодува Ахилла, – вступил в разговор Альберт Бур. – Он прихожанин лютеранской церкви, которая до сих пор не решила, стоит ли ей и как держать святые руки над её новообращенными, тем более крещёными евреями. Хотя Прусский конфессиональный синод, собственно, подтвердил святость крещения.