Вредно для несовершеннолетних - [10]

В нынешнюю эпоху «поздней современности», когда сюжеты из жизни более походят на постмодернистские «тексты», чем на романы девятнадцатого века, двух персонажей - Ребенка и Взрослого - становится все труднее отличить друг от друга. Оставаясь во многом полностью зависимыми от взрослых, дети по всему миру делят с нами труд и досуг во всех сферах жизни - в наемной рабочей силе и коммерции, в индустрии развлечений, в криминале, в войнах, в браке и в сексе.

Несмотря на то, что мы выделяем их в особую политическую категорию, в особую медицинскую и психологическую специализацию, в отдельные социальную субкультуру и рыночную нишу, дети двадцать первого века, возможно, отличаются от взрослых менее, чем когда-либо с века семнадцатого.

Вреден ли секс?

Ребенок порождает взрослого; взрослый - ребенка. Наша раздвоенность в отношении детей и нашей собственной роли в их жизни стара и глубока. «Христианство почитает своего бога как младенца в яслях, но в то же время христианская моральная традиция постулировала природную грешность детей», - пишет Марина Уорнер в своем замечательном эссе «Маленькие ангелы, маленькие чудовища».

Современные попытки защитить идеализированного ребенка, одновременно раздавив в нем грешника, с тем чтобы в результате получить приличного взрослого, своей фанатичностью и жестокостью напоминают китайский обычай бинтовать ножки девочек, с тем чтобы, когда они станут женщинами, их ножки оставались маленькими и красивыми. Нынешняя государственная политика в отношении несовершеннолетних и «консультации для родителей» балансируют между панической защитой детей и безжалостным наказанием детей. Как будто дети остаются беззащитно-невинными до некоей магической черты, переступив которую, мгновенно превращаются в неисправимых злодеев. Эта раздвоенность наиболее ярко проявляется в двух прямо противоположных тенденциях: продолжая повышать возраст согласия на секс, мы одновременно понижаем тот возраст, начиная с которого детей разрешено судить взрослым уголовным судом. И то, и другое мы делаем, само собой разумеется, «в лучших интересах» ребенка и общества.

Но что такое эти лучшие интересы ребенка? Политики и чиновники от медицины, пасторы и эксперты расходятся в вопросах практических стратегий и тактик обеспечения этих интересов, потому что среди американцев существуют огромные расхождения по фундаментальному вопросу: что такое хорошо, и что такое плохо вообще, не только для ребенка, а для каждого? Детство, как мы уже успели заметить, представляет собою историческое и культурное явление, что делает его и частью идеологии: это не только физический феномен, но и идея, сконструированная на каркасе моральных воззрений. Детство - вопрос истории, культуры и морали, как и секс. Следовательно, и вопросы детской сексуальности являются моральными вопросами.

Какие вопросы о детском и подростковом сексе занимают американцев более всего в последние два столетия? Прежде всего, «заниматься ли им сексом» и «когда заниматься». И каковы же ответы? «Нет» и «Позже», когда они женятся или выйдут замуж либо, как минимум, «созреют». Единодушная поддержка подросткового воздержания, о которой свидетельствуют результаты опросов, однако, маскирует значительные расхождения между респондентами: один и тот же ответ на вопрос анкеты может иметь под собой совершенно разные моральные основания. Большинство взрослых хотят уберечь молодых людей от душевных травм и возможных вредных последствий секса. Но одни из них исходят из того, что, по их мнению, его риски превосходят способность почти всех детей и подростков справляться с ними, а другие просто считают любой секс аморальным, если он происходит не между двумя совершеннолетними гетеросексуалами, состоящими друг с другом в законном браке.

Так или иначе, ли и когда - не те вопросы, которые исследует моя книга, за исключением значения американского помешательства на них и того, как они определяют наше понимание сексуальности и отношения к ней детей. Чтобы вы не считали мой подход каким-то странным или безответственным, напомню вам, что в Западной Европе эти вопросы также не считаются сколько-нибудь насущными. Сексуальное образование там основано на предположении, что, будучи подростком, человек переживает несколько сексуальных связей, а сексуальные игры, не доходящие до коитуса, начинает задолго до того (что и есть на самом деле) и что сексуальное выражение человеческих чувств - здоровая и счастливая часть взросления. Цель секспросвета эти страны видят в том (что вытекает и из их более спокойного отношения к сексуальности вообще), чтобы это сексуальное выражение было здоровым и счастливым, а достигают они этого путем привития детям и подросткам ценностей ответственности и обучения их технике безопасности и, да - удовольствия. Воздержание в европейских школах не ставится во главу угла, если вообще обсуждается.

Я не хочу сказать, что, стоит только взрослым прекратить подавлять несовершеннолетний секс, как в спальнях и на задних сиденьях автомобилей американских тинейджеров все станет тип-топ. Гомофобия и женоненавистничество не менее сильны в коридорах школ зажиточных пригородов, чем в офисе Джесси Хелмса (крайне консервативный сенатор - прим. перев.) или в студиях гангстерского рэпа; насилие, совершаемое подростками против своих сексуальных партнеров, цветет пышным цветом. Во многом из-за этой подростковой нетерпимости и бесчувствия многие подростки, особенно девушки, имеют опыт нежеланного или неприятного секса. Четыре миллиона подростков в год заражаются ЗППП, а половина из сорока тысяч новых ВИЧ-инфекций в год приходится на людей моложе 25 лет. И хотя общая смертность от СПИДа в США снижается, с 1993 года он является главной причиной смертей в возрастной группе от 25 до 44 лет. Секс среди американских подростков, как и секс среди американских взрослых, слишком часто не является ни равноправным, ни приятным, ни безопасным. Эта книга - изложение моей аргументации того, почему текущая психологическая, юридическая и педагогическая практика только усугубляет, а вовсе не облегчает это печальное положение вещей.